— Его вызовут в полицию по возвращении?

— Он уже там, Алекс. В Израиле… Допросят — то его допросят, но ни нам, ни ему это ничего не даст… Он ничего не знает. Точнее — не хотел ни знать, ни слышать…

Хозяин квартиры задумчиво раскачивался в кресле.

— Вначале я думал — его сооблазнили деньги. Теперь понимаю, что не они для него главное… Он, видишь ли, разрабатывал новую идею: изменял ход пересадки. Кажется, — не без успеха… Когда я загнал его в угол, заявил, что если бы не поиск, медицина и сегодня была бы на уровне Парацельса…

Он следил за реакцией Алекса своим единственным глазом, который замечал все не хуже обоих. А может быть, даже лучше.

— Я заварю кофе…

Он вышел на кухню, и Алекс остался один. Посверкивая отражениями электрической лампы, лорнировали стекла полок с книгами. С журнального столика, как с темного зеркала, глядело его собственное изображение.

Вернулся генерал с туркой с дымящимся кофе, прошел к холодильнику и достал из фризера торт — мороженное. Резать его ножом было тяжело: тот скользил, отрезая слишком тонкие ломти.

— Он что, брал на работе отпуск? — навел Алекс своего собеседника на нужный след.

— Да, для операций в Эстонии — брал… Впрочем, все врачи его ранга делают в таких случаях то же самое…

Это и надо было Крончеру. Алекс кивнул: он как бы дал знать, что понял и сразу осведомился:

— Как вы думаете, по выполнению задания… Если моя работа в Москве признана будет удовлетворительной…

Генерал смотрел на него удивленно.

— Я могу расчитывать на недельный отпуск, господин генерал? Крончер бросил на него кроткий, спокойный взгляд и пошевелился в кресле.

— Полагаю, что да… Кстати, — спросил генерал, — если это не секрет: а где бы вы хотели провести свой отпуск? Дома? В Европе?

— Нет, здесь…

— Вам так понравилось в Москве?

— Я еще не был ни в одном музее…

— Ах да, — ни в одном музее! — пробормотал про себя генерал. — Ну чтож, я договорюсь, чтобы вам предоставили музейную неделю, — добавил он.

С минуту молчали оба, а потом последовал вопрос, который несколько озадачил Алекса.

— Как у вас с Чернышевыми? Знакомство формальное? Или проклевывается что- то вроде личных отношений?

Теперь, когда они трое — он, Чернышев и Анастасия — разузнали все друг о друге и, снюхавшись, втроем дурачат начальство, все для него упростилось.

Алекс и глазом не моргнул:

— Сегодня еще трудно что-то сказать…

— Не здесь ли живет лауреат литературных премий, поэт Анатолий Чернышев? — спросил Виктор, когда за дверью раздал ся голос отца. — Ну тебя…! — послышалось в ответ. Дверь открылась, и маленький, с редким седым хохолком на голове пожилой мужчина энергично запечатлел на небритом лице сына отцовский поцелуй.

— Знакомьтесь, Алекс Крончер… — подтолкнул впереди себя коллегу из Израиля Виктор.

— Крончер? — спросил, словно что — то припоминая, Чернышев- отец, отступая в прихожую. — Скажите, это не ваш род ственник — известный немецкий…

— Не его, папец! — перебил Виктор. — Его — родственники молятся у Стены Плача в Иерусалиме.

Отец несколько озадаченно посмотрел на сына, но что — то подсказало ему, что на этот раз его не разыгрывают.

Алекса провели в большую комнату, всю обставленную полками с книгами и обкленную фотографиями: Чернышев — старший со знаменитостями.