— Дай бог, — сказала она.

Но в голосе у нее звучала густая, как сироп, печаль.

— Тебе звонил Панадис. Спрашивал, может ли он завтра приехать в первой половине дня…

— Карина, — нахмурился Рындин, но тут же ласково положил ей руку на плечо, — я хочу с тобой поехать завтра по магазинам. Ты и я…

— Мне ничего не надо, Олег, — голос у нее был погасшим.

— Кто заказывает музыку? — делая стргогий вид спросил он.

Она покачала головой. Глаза у нее были закрыты.

— Карина, — вдруг подвинулся он к ней, не обращая внимания на то, смотрят ли на него ученые — ремонтники или нет. — Не бросай меня, Карина… Ты даже не знаешь, — что ты для меня…

Она прижала его к себе: руки у нее дрожали.

Потом, вдруг встряхнувшись, улыбнулась, как ни в чем не бывало:

— Что с Панадисом? — спросила она.

— Пусть является, — буднично произнес он…

Главное зло было в Панадисе и в его израильском секьюрити.

Рындин делил людей на полезных, бесполезных и вредных. В принципе, деление это было не очень жестким: существо вала возможность перехода из одного разряда в другой. Но одно он знал: если такое перевоплощение не происходило, ток сичность становилась невыносимой и требовала противоядия.

Он видел свою положительную роль в том, что избавлял общество от отбросов. Был санитаром асфальтовых джунглей. Пока! А в будущем? В будущем он готовил себя для совсем другой цели…

Панадиса, а вместе с ним и Крончера он зачислил в разряд не просто вредных, а смертоносных опасных особей, которых следовало беспощадно уничтожать. Как бешенных собак. Боевики Охранного Агентства «Саламандра», о котором сообщил ему этот мент в Зоопарке, конечно, тоже заслуживали жесточайшей кары. Устроить ему такое здесь, в его же детище — медицинском кооперативе? Так унизить его лично?

Все от Панадиса… Он шел в его списке первым. Именно ему и профессору Бреннеру составлял конкуренцию Медицинский центр.

Узнав о сговоре Панадиса с таинственным китайцем, Рындин сразу отказался от первоначальной своей версии о том, что ему отмстили за Ли.

Теперь он даже готов был предположить, что приехавший в Москву китаец не знает, кто настоящий убийца.

Панадис и его подручный!.. Он придумает им казнь… Такую, что палаческие причуды покажутся детским садом. С этой сволочью расправиться так, чтобы и на том свете вздрагивали от ужаса.

Панадис завтракал в гостиничном ресторане.

Он надеялся, что избранная им тактика позволит ему проскользнуть между Ченем и Рындином, не вызвав подозрений ни у того, ни у другого. Он даже счел, что у него есть все основания гор диться своими блестящими дипломатическими способностями.

Яйцо в мешочке, два хрустящих тостика с итальянской горгонзолой, стакан мангового сока. Все было выверено по таблице калорийности. Никаких излишеств в еде он себе не позволял.

Обстукивая легенькими ударами ложечки яичную скорлупу, — он делал это, надо сказать, просто артистически, — Панадис думал о предстоящем разговоре с Рындиным.

Этот человек вызывал у него странное, настораживающее чувство. От него исходил острый запах угрозы. Где — то внутри, в непостижимой глубине, за иконописной внешностью и элегантным костюмом, замерла, притаившись, опасность.

Нет сомнения — это жестокий и опасный хищник. Но он, Панадис, охотник, а охотника отличает не сила, не вес, даже не быстрота — все равно быстрее пули не будешь! — а интеллект.

Он задавит его интеллектом…

Панадис посолил содержимое, набрал в ложечку тягучую и не сварившуюся массу и втянул ее себе в рот.