Раджабов приподнял тяжелый подбородок, прислушиваясь.

— Мы пока тут просто разговариваем с вами. Если же появятся дипломаты, — быстро прошлась по нему взглядом спутница майора, — все кончится иначе. Даже при лучшем для вас исходе на международные рейсы вы уже никогда не попадете. Ни здесь, ни в другом месте. Это уж, как пить дать…

— Это почему же?! — как можно небрежнее спросил бортпроводник.

— Из-за груза, который вы перевозили Китайцу. Имя «Ли» вам что-нибудь говорит?

— В первый раз слышу.

— И вы, безусловно, не знаете, что Ли пристрелен у себя дома. Не всякий такого удостаивается!

— Я ничего не знаю.

— Еще бы, — ехидно вставил Чернышев, — в «Ташкентской правде» об этом не напишут…

Стюард нахмурился: на крупном лице заходили мощные желваки.

— Да вы о чем это? Еще пришьете что-нибудь…

— В его в записной книжке ваши координаты. — сказала женщина. Хотите убедиться?

Чернышев вмешался в разговор.

— Думаешь, у нас, в московской милиции никого нет, кто бы по-китайски читал? Держи!

Майор протянул ему записную книжку. Он блефовал: если бы пилот раскрыл ее, оказалось бы что Ли все свои записи делал по-русски.

Но бортпроводник нервничал и ее не коснулся.

— А если даже и знал я убитого? Это что — основание для ареста?

— Ну, зачем так?! А транспортировка органов для пересадки через Россию! — оборвал Чернышев. — Это ведь по поручению китайца. Как они попали к нему?

— А, может, у него большие связи на родине…

— С кем? Он что, на базаре их покупал? — как ножом полоснул Чернышев.

Но бортпроводник не обратил никакого внимания на его реплику.

— Трансплантанты идут из китайских тюрем. Там растреливают по нескольку тысяч человек в году… — пожал он плечами.

Глаза у Чернышева стали злыми, колючими.

— Понимаешь, используют люди медицинское утильсырье… — повернулся Чернышев к Насте. — а тут находятся такие, как мы, что им мешают…

— Хреновина какая-то, — возмутился стюард.

— Хреновина? — зыркнул на него Чернышев. Еще какая! В Китае расчленяют трупы людей. Кто они? Почему их жизненно важные органы переправляют в Ташкент, а оттуда гражданин Узбекистана доставляет эту человечину в Москву… Кто это оплачивает? Из каких средств? Разве не хреновина?

Он обернулся к женщине, своей коллеге.

— В Интерполе уже давно интересуются этой цепочкой…

Стюард не произнес ни слова. Выдержке его можно было только позавидовать.

— Мне лететь обратно… — Он взглянул на часы.

— Мы вас снимаем с рейса и берем с собой.

— Зачем? — провис в воздухе угрюмый вопрос. — В чем конкретно моя вина?

— Это вам объяснят в прокуратуре. Для начала вы будете допрошены о ваших взаимоотношениях с убитым. Вы подозреваетесь в том, что являлись соучастником тяжелейшего уголовного преступления, — вступила в разговор молодая женщина — офицер милиции. — Речь идет о принуждении к изъятию органов человека для трансплантации… Каким же надо быть выродком, чтобы этим заниматься…

— Это я — выродок? — желваки на скулах стюарда снова вздулись. — Да если на то пошло, благодаря этим почкам и печенкам сколько жизней людских спасено…

— Да он, оказывается, благодетель! — Чернышев вскочил, прошелся по комнате.