Чернышев долгое время проработал на земле, в низовых подразделениях и легко представлял себе, о чем говорил полковник.

Погибших зимой находили в типичных позах: съежившихся, свернувшихся «калачиком». Особенно часто это бывало с теми, кто замерзал пьяный: такие лежали на спине или на боку, подняв плечи, лицом вниз…

— А тут, — полковник голосом выделил главное, — сидит на корточках, обхватил себя руками. Голову уткнул в колени. Я сам выезжал…

Полковник помолчал, взглянул на Чернышева: пока понятно?

— Когда труп увозили, судмедэксперт подозвал меня: кровь под одеждой.

Кто-то позвонил, полковник поднял трубку. Разговаривал недолго, потом без объяснений отключил телефон.

— Еще много крови оказалось в обуви. Он был в теплых сапогах… Я дал команду: «Ищите кровь вокруг. Где-то хоть капля да пролилась…»

Чернышев не проронил ни слова и полковник его зауважал: значит, разбирается!

— Оперативники разошлись по близлежащим улицам. Нигде ни одного пятнышка…

Чернышеву все это было знакомо.

— Первую каплю обнаружили в метрах в ста пятидесяти от трупа. Крошечную! С булавочную головку! Она сразу и дала направление…

Он многозначительно вздернул брови.

— Всех послали в ту сторону. Следующую каплю нашли метрах в пятидесяти. Так и пошли…

Чтобы намекнуть, что они не байки слушать пришли, а по делу здесь сидят Анастасия воспользовалась паузой:

— Кто он, этот Бутрин?

Но полковник был тертым калачом и, чтобы поставить ее на место, сделал вид, что не слышит.

— Вышли на улицу Симановского, к ресторану. За углом нашли целую лужу замерзшей крови. Видно, тут ему и нанесли удар ножом.

— И все же, что он представлял из себя, убитый? — настойчиво повторила Настя.

Полковник отвел взгляд от Чернышева.

— Бутрин? Коллекционер. Торговал раритетом. Разъезжал по стране…

— А что его связывало с Панадисом? — теперь уже спрашивал Чернышев.

— Их видели в тот день вместе в ресторане. Правда, Панадис ушел в гостиницу раньше и из номера не выходил. А Бутрин не вернулся вовсе.

Полковник сухо поджал губы. Он был раздасадован.

— Ночью кто-то звонил в скорую, в областную больницу, разыскивал Бутрина. А ведь у него в Костроме никого знакомых нет…

— А откуда он сам?

— Жена живет в Нижнем Новгороде. Рассказала, что примерно за неделю кто-то позвонил ее мужу. Сообщил, что подвернулось что-то интересное. Бутрин сказал ей, что едет на пару суток. Наш опер был там в командировке. Похоже, жалеть там о Бутрине особо некому: дети взрослые, жена молодая. Вторая или третья…

Полковник мельком окинул взглядом Анастасию и, давая понять, что разговор подощел к концу, спросил:

— Вы приехали вдвоем?

Чернышев кивнул. Сейчас это не имело значения. Его интересовало другое: что связывало Панадиса с любителем антиквариата, убитым ударом ножа неподалеку от ресторана, где они вместе ужинали…

— Из Москвы звонили о троих… — недоуменно окинул их взглядом полковник. И Анастасия невольно смутилась.

— С нами действительно еще один, иностранц. Мы его отпус тили. У него свои дела в Костроме…

Полковник посмотрел на часы:

— Как вы отнесетесь к предложению пообедать?

Чернышев досадливо мотнул головой.

— Мы не кайфовать приехали. Пусть нам сначала покажут розыскное дело. А там уж решим, что делать…

Обедали поздно вечером. Вместе с Крончером, остановившись возле первого же попавшегося по пути кафе.