- Здесь это зауряд...- тихо отвечал ей доктор.- Сюда за этим приезжают. Здесь все так.

А сзади Глафиры Семеновны уже слышалось:

- Во-первых, у этой гречанки гусиная шея, во-вторых, у ней лошадиное лицо. Да я не понимаю, кто это и выдумал, что гречанки могут быть статны. Вот итальянки - те наоборот.

- Нет, я, кажется, ни за что не решусь здесь купаться,- проговорила Глафира Семеновна.- Уж одно, что нужно пройти мимо тысячи глаз... Мимо сотни биноклей...

- Совсем, как сквозь строй...- поддакнул Николай Иванович.

- А все эти пересуды!.. У кого гусиная шея, у кого бычьи ноги.

- Мода, что вы поделаете!- сказал доктор.- Но ведь здесь есть места, где вы можете купаться так, что на вас никто и не взглянет. Около Port des Peclieurs, например. Там можно купаться даже без беньеров, потому, что там бухточка и даже без прибоя волн. Плавать даже можно, тогда как здесь ведь никакой пловец не проплывет. Но там, в этой спокойной бухточке, почти никто не купается.

- Сраму хотят,- закончил Николай Иванович.

- Именно сраму... Ведь это ужас что такое!- прибавила Глафира Семеновна.

Купальщицы начали выскакивать из кабинов все чаще и чаще. Беньеры были все разобраны. Свободным стоял только один беньер - коренастый старичек с седой бородой клином. Глафира Семеновна тотчас-же это заметила и сказала:

- Смотрите, старичка-то беньера никто не берет. Молодые беньеры разобраны, а он без дела.

- Никто, никто. Он совсем без дамской практики. Вот разве детей приведут купать, так его возьмут - отвечал доктор.- Помилуйте, зачем старика брать, если есть статные молодые красавцы! Здесь поклонение пластике.

А купальщицы все прибывали и прибывали. Некоторыя выскакивали из отделения кабинов на Плаж, как кафешантанныя певицы на сцену к рампе, припрыгивали и бежали на встречу волнам.

Степенно шли бородатые и усатые мужчины к воде. Эти были, по большей части, без плащей и все без головных уборов и без купальной обуви. Некоторые докуривали на ходу окурки папирос и сигар. Они шли туда-же, где купались и женщины, по дороге останавливались, давали дорогу вышедшим уже из воды женщинам, направлявшимся в кабины одеваться. На мужчин публика как-то мало обращала внимания. Об них совсем и не разговаривали, хотя кое-кто из сидевших на галлерее дам и направлял на них бинокли. Впрочем, когда показался один красивый прихрамывающий усач в черном фланелевом купальном костюме, одна дама, влево от Глафиры Семеновны, сказала своей собеседнице по-французски:

- Это испанский капитан. Он недавно дрался на дуэли из-за какой-то наездницы, был ранен и вот теперь хромает. Смотрите, какой красавец!

Слышал или не слышал испанский капитан эти слова, но остановился и сейчас-же начал позировать и крутил свой черный ус.

Вышла из воды какая-то черноглазая купальщица с красивыми глазами и распущенной черной косой. Она переходила набережную и направлялась в кабины одеваться, ловко и кокетливо отбрасывая рукой назад пряди своих волос. Двое мужчин, очевидно ожидавшие ея выхода из воды, посторонились и зааплодировали ей. Она поклонилась, весело улыбаясь, и побежала одеваться.

- Да это купанье совсем что-то в роде сцены, в роде представления! Здесь даже и аплодируют купальщицам, как актрисам!- воскликнула Глафира Семеновна.

- Зрелище...- отвечал доктор.- И, согласитесь сами, зрелище очень занимательное.

XIII.

Часовая стрелка на здании городскаго Казино, выходящаго своим фасадом на Плаж, где сидели супруги и где в настоящее время было сосредоточено все общество Биаррица, перешла уже цифру двенадцать. Головы и туловища купающихся, виднеющияся среди обдающих их волн, начали редеть. Женщины спешили выходить из воды и одеваться к завтраку. В воду вбегали теперь только запоздавшие мужчины, чтоб наскоро окунуться перед завтраком в морскую пену.