И точно, рядом с супругами тотчас-же щелкнула пружинка ящичка моментальной фотографии, находившагося в руках седаго англичанина, облеченнаго в палевую крупными клетками фланель. Сняв фотографию и опустив висевший на ремне через плечо фотографический ящичек, он быстро встал с своего стула, направился к самому краю набережной, разставил длинныя ноги с завернутыми у щиколок панталонами и стал направлять на удаляющихся к воде маменьку и дочку большой морской бинокль, висевший у него до сего времени на ремне, перекинутом через плечо.

Вот и еще купальщица, полная, красивая женщина лет под тридцать. Эта шла медленно, закутанная в полосатый белый с красным плащ и имела на голове повитый тоже из белаго с красным тюрбан.

- Вот и наша русская,- проговорил доктор.

- Кто такая?- спросил Николай Иванович.

- Она из Москвы. Происхождения купеческаго. Дочь не то крупнаго бакалейщика, не то дровяника. Вышла замуж за полковника, но с мужем не живет. Она каждый вечер играет здесь в Казино в лошадки. Игра такая здесь есть, в роде рулетки. Играет в лошадки и проигралась уже изрядно.

- Как фамилия?

- Статинская, Ховинская, Сатинская - вот так как-то. Забыл. Приехала сюда с компаньонкой.

Мадам Статинская или Ховинская шла медленно и два раза кивнула встречным знакомым мужчинам. Вот она и на песке. Остановилась около какого-то белокураго ребенка, одетаго матросом, приласкала его и пошла дальше. Вот она у самой воды. У ног ея разбилась громадная волна и обдала ее брызгами. Купальщица, не торопясь, скинула с себя плащ и передала его сопровождавшему ее беньеру. Тот принял плащ и в свою очередь передал его караулящей плащи женщине в полосатой тиковой юбке, затем подал руку купальщице и они побежали на встречу волнам.

Еще купальщица, еще и еще...

- А эта блондинка кто такая?- задала вопрос доктору Глафира Семеновна.

- Генеральша-с... Муж ея генерал и тоже здесь, но на Плаж он редко ходит, а предпочитает стрелять в здешнем тире голубей. Она здесь всегда с племянником, прикомандированным к какому-то губернатору для ничегонеделания.

- Русская?

- Самая, что ни на есть... Из Петербурга... Занимается живописью. После завтрака вы ее всегда можете встретить против La roche de Viei'ge на складном стуле с палитрой и кистями перед начатой картинкой...

- Сколько здесь русских!- удивленно проговорила Глафира Семеновна.

- Русский сезон теперь,- отвечал доктор.- Теперь в Биаррице приезжих русских больше всех национальностей. Стали, правда, наезжать англичане, но английский сезон еще не начался. Английский сезон начнется с конца октября. Русские уедут и начнется английский сезон. А теперь сплошь русские. Русская речь так и звенит на Плаже. Да вот даже сзади нас разговаривают по-русски,- шепнул доктор, наклонившись к Глафире Семеновне.

И действительно, сзади супругов Ивановых разговаривали по-русски. Двое мужчин - один в серой фетровой шляпе, а другой в испанской фуражке с дном, нависшим на лоб, смотрели на удалявшуюся к воде генеральшу и обсуждали статьи ея телосложения.

- Что вы, помилуйте... Вот уж кого не нахожу-то хорошо сложенной!- говорил усач в шляпе.- Это пристрастие с вашей стороны к ней и больше ничего. Что вы у ней хорошаго находите? Скажите. Бедра у ней плоския, талия необычайно низка...

- Но бюст, бюст,- перебивал его бородач в испанской фуражке.

- Полноте... и бюст ничего не стоит. Во-первых, она ожирела... Я два раза стоял на песке у самых волн и видел, как она выходила из воды, накидывая на себя пеньюар, но, право, ничего, кроме икр, не находил хорошаго

- А! за икры вы сами стоите. Но разве этого мало?- вскрикивал бородач в испанской фуражке.- Наконец, лицо, шея...

- По моему, уж губернаторша-то куда статнее, нужды нет, что она некрасива лицом.

Глафира Семеновна слушала и удивлялась.

- Что они говорят! Боже мой, что они говорят!- прошептала Глафира Семеновна, обратясь к мужу и доктору, и покрутила головой.