Последния слова доктор досказал уже на ходу и ускорил свой шаг.

- Каков магнат-то!- обратился Николай Иванович к жене.- Русский самовар, квас и даже кухоннаго мужика с собой из Москвы привез. Да, фабриканты теперь сила! Говорят, какой-то московский фабрикант себе свой собственный парадный вагон построил и уж разезжает в нем по России, прицепляя его к курьерским, поездам, платя дорогам по соглашению. Ну что-ж,- сказал он:- надо и нам идти адмиральский час справить.

- Это что-же такое? На счет водки и коньяку?- воскликнула Глафира Семеновна.- Не дам я тебе здесь, в Биаррице, пить крепких напитков. Ведь ты приехал сюда, чтобы убавить свою толщину.

- Да вовсе не на счет водки, а надо позавтракать.

- А, это другое дело. есть мне давно хочется. Но куда мы пойдем завтракать?

- Да пойдем к себе в "Готель де-Франс". Ведь там предлагают нам пансион. Посмотрим, как и чем кормят и, если хорошо, то можно торговаться и на счет пансиона.

- Только чтобы они не мудрили на счет кушанья,- отвечала супруга.- Самыя простыя блюда,- я и буду довольна. А как начнут давать змеиной породы рыб, омаров, улиток, голубей - ну, я и не могу.

- А ты им поясни. "Пур муа, мол, сельман суп, бифштекс, пуле,- то-есть курицу, и гляс или компот".

- Я и курицу не люблю.

- Ну яичницу.

- И яичницу не люблю.

- Ну, макароны с сыром.

- Что-же макароны! Макароны - тесто.

- Ну дичь: куропатки, дупеля.

- есть не могу.

- Тогда что-же тебе? Я уж и не знаю.

- Рябчики - это я ем.

- Ну рябчиков здесь на вес золота не достанешь.

- Окрошки, ботвиньи поела-бы, но только ботвиньи с лососиной.

- Тогда уж постарайся познакомиться с фабрикантом доктора Пограшова и пусть он тебя бовиньей угостит.

- Да ведь доктор сейчас сказал, что у фабриканта ботвинья с тюрбо, а я тюрбо в рот не беру.

Разговаривая таким манером, супруги поднимались по крутому берегу и направлялись к своей гостиннице.

XIV.

Супруги Ивановы возвращались домой. Хозяин гостинницы ждал уже их. Он распахнул перед ними дверь, низко им поклонился, улыбаясь, и опять заговорил о пансионе. Услыша слово "пансион", Николай Иванович даже плюнул.

- Да дайте прежде поесть-то!- воскликнул он,- Дайте посмотреть, чем вы кормите! Глаша, переведи ему,- обратился он к жене.

- Апре, апре, мосье. Иль фо дежене, иль фо вуар... е апре,- сказала хозяину Глафира Семеновна.

Тот поклонился еще раз и повел супругов в "саль а манже", то-есть в столовую.

- Если к столу будут выходить англичане во фраках и белых галстуках,- ни за что не останусь здесь жить с пансионом,- сказал супруг.- А то придешь в пиджаке к столу, и смотрят.

- Полно тебе. Не такая здесь гостинница. Это уж сейчас видно. Сам хозяин здесь и за швейцара, и за кого угодно,- отвечала супруга.- А вот надо испытать, чем кормят.

И точно, в столовой уже завтракали человек десять за маленькими столиками, по двое и по трое, но никто парадными костюмами не отличался. Столовая была небольшая, блеском зеркал не отличалась и прислуга, служившая у столиков, была смешанная: кушанья подавали две горничныя в черных платьях и лакей, хотя и во фраке и белом галстуке, но имевший такой вид, что он больше привык к синей блузе и к пиджаку.

- Видишь,- сказала мужу Глафира Семеновна.- Даже табльдота нет, завтракают отдельно за маленькими столиками и служат вместе с лакеем горничныя. Рад?

- Еще-бы. Главное, мне уж то приятно, что он без капуля на лбу и без карандаша за ухом. Я про лакея...

- Косматый даже. Какой тут капуль! И имеет вид, что он скорей столяр или слесарь.