— Я посвятил первый номер тебе.

     Она снова сморгнула слезы, но одна все-таки сбежала по щеке.

     — Да, я слышала. — Она вытерла слезу рукой.

     Тейлор не понимал, почему мама плачет, если она счастлива. Плакать можно, когда болит, и то если никто не видит.

     — Ну, мам, нечего плакать.

     Донна глубоко вздохнула и улыбнулась. Как он взрослеет, подумала она.

     — Извини, расчувствовалась. Мне очень понравилась песня. — Она коснулась губами его щеки. — Спасибо. — Отныне «Зеленые рукава» будут принадлежать им — ей и Тейлору. Жизнь продолжается.

     Когда они добрались до машины, Тейлор вдруг прервал свой возбужденный рассказ о том, что происходило за кулисами до и после его номера, и посмотрел на Фрэнка. Потом бросился в его объятия.

     — Спасибо.

     Удивленный, Фрэнк позволил себе момент наслаждения этим теплом. Потом похлопал мальчика по спине.

     — Не за что. Я, между прочим, тут ни при чем. Ты выступал один.

     Тейлор был не настолько исполнен триумфа, чтобы забыть, как все начиналось.

     — Ты научил меня. И заставил выйти на сцену.

     — Нет, — Фрэнк покачал головой. — Ты заставил себя выйти. Я не смог бы заставить тебя сделать то, чего ты не хочешь на самом деле. — Он скользнул пальцем по носу мальчугана. — Запомни это.

     Когда Тейлор снова обнял его, Фрэнк посмотрел поверх его головы на Донну и подумал, поняла ли она.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Фрэнк вошел в свой гостиничный номер усталый после ожесточенной партии в теннис. Вчера на него, как гром с ясного неба, свалился Грег, чтобы предложить свой ключ от клуба. Теперь Фрэнк мог посещать клуб на правах его гостя до отъезда из Сиэтла. Обрадованный, Фрэнк убедил Донну пойти с ним. Донне удалось так перестроить свой день, чтобы выкроить час после обеда. Они встретились у спортивного клуба_ неподалеку от аэропорта. Изматывающий получился час.

     Чудесно было, думал он, падая на кровать, провести с ней немного времени наедине, хоть и пришлось все это время гоняться за мячом. Он чувствовал себя совершенно обессиленным. Он уже сто лет не играл в теннис. Донна была в гораздо лучшей форме.

     Ее форма, подумал он с блаженной улыбкой, превосходна.

     Фрэнк положил руки под голову, переплетя пальцы. Он разрушает выстроенные ею барьеры. Приходится нелегко, но теперь она чувствует себя с ним свободнее. И даже смеется. Пока не вспомнит о своем горе.

     И вот это надлежит изменить.

     Фрэнк знал, что зашел так далеко, как только мог. Ни с того ни с сего взятый недельный отпуск продолжался уже четвертую неделю. Джинни не может ждать его возвращения вечно.

     Загнанное в далекий закоулок души чувство вины не переставало, однако, скрестись там, и именно оно заставило Фрэнка дотянуться до стилизованного под старину телефонного аппарата и набрать домашний номер сестры.

     Трубку сняли, едва прозвучал первый гудок.

     — Алло?

     Фрэнк улыбнулся про себя очень уверенному и очень юному голосу Молли.

     — Привет, Молли. Это дядя Фрэнк. Мама дома?

     — Привет, дядя Фрэнк! — Ее радость рвалась из трубки.