– Что? – спросил Прутик.

– Рабы, – мрачно ответил Каулквейп.

– Этого просто не может быть, – не согласился Прутик. – Воздушные корабли из Нижнего Города не возят рабов, ты это знаешь.

– Но…

– Нижний Город – свободный город, Каулквейп, – заметил Прутик. – И наказание за попытку поработить кого либо из его жителей – смерть. Никто по своей воле не согласился бы служить на таком корабле.

Каулквейп содрогнулся.

– Я всё равно думаю, что вряд ли он везёт ежеобразов, – упрямо настаивал он. – Но мы в любом случае увидим, когда приедем на рынок, так? Хотя, только небо знает, когда же наконец это случится! Мы уже девять дней летим. Почти десять…

– Дремучие Леса большие, – объяснил Прутик. Он опять посмотрел в иллюминатор на нескончаемый зелёный ковёр листвы, простиравшийся под ними. – Бесконечные! А Великий Рынок Рабов постоянно переезжает с места на место.

– Так как же мы его найдём, если он перемещается с места на место?

Прутик улыбнулся. Великий Рынок Работорговли Шрайков остаётся на одном месте на несколько месяцев, иногда лет, потом неожиданно, за одну ночь, все пакуют вещи и шумной пёстрой толпой отправляются куда глаза глядят.

– Так как же?…

– Нет ничего, что невозможно было бы узнать, Каулквейп, – сказал Прутик. – Дело только в том, чтобы правильно прочитать знаки.

Каулквейп отбросил свои свитки и приподнялся на локтях:

– Знаки?

– А что, разве в твоих свитках ничего не написано о Великом Рынке Работорговли Шрайков?

Каулквейп залился румянцем.

– Ничего, на что бы я обратил внимание, – сказал он. – Но мой отец как то рассказывал мне о страшных птицах, которые управляют этим местом и от которых пошло название, – о шрайках. Они не умеют летать. Злобные. С немигающими глазами…

– Таверной «Дуб кровосос» в Нижнем Городе владеет такая птица, – сообщил Прутик. – Её зовут Мамаша Твердопух. – Он на минуту задумался, затем продолжил: – Тебе нужно понять, что Великий Рынок Работорговли Шрайков – это огромный живой организм, он перемещается по нескончаемым Дремучим Лесам в поисках новых пастбищ, чтобы «пастись». И когда рынок поглощает всё вокруг, то место, где он располагался, умирает. Тогда рынку приходится переезжать или самому умереть. Он оставляет за собой сгоревшие деревни, – это важные знаки для тех, кто в таких делах разбирается, они указывают на то место, куда двинулся рынок. Опытный торговец или внимательный воздушный пират может заметить мёртвые рощи и следовать по ним как по горячим следам и в конце концов прийти к самому Великому Рынку.

Каулквейп покачал головой:

– Слава небу, что мы на воздушном корабле. – Он плюхнулся в гамак и поправил повязки на руках.

В их первую ночь на борту Джервис потратил кучу времени, осторожно нанося на раны Каулквейпа мазь из хиленики и бинтуя их тонкой материей с ватными прокладками. С тех пор каждый вечер он приходил, чтобы переменить повязки, но почти не разговаривал с путешественниками. Прутик обратил внимание, что Каулквейп рассматривает свои руки.

– Ну как они? – спросил он.

– Зудят, – ответил Каулквейп.

– Значит, заживают. Ты не хочешь немного прогуляться? Ноги поразмять на палубе?

Каулквейп отрицательно покачал головой.

– Я лучше ещё почитаю, если ты не против, – ответил он, вновь обращаясь к своим свиткам.

– Ну как хочешь, Каулквейп. Однако, если древняя история тебе когда нибудь наскучит, – добавил Прутик с улыбкой, – ты знаешь, где меня найти.