Прутика охватило чувство неизбывной тоски. Он упал на колени, и страшные рыдания вырвались из его груди. Лесорыб закричал пронзительным печальным голосом. Хит свернулся калачиком у ног плачущего Тугодума. Крошечные градинки отбивали барабанный ритм по доскам палубы.

– Что происходит? – удивился Прутик. – Что значит эта мировая скорбь? – Он с трудом заставил себя встать на ноги. Это было почти невыносимо.

Тарп Хаммелхэрд тоже стоял на коленях, повесив голову, и выл, как раненый тильдер.

– Но почему? – вопил бедняга, и всё его тело сотрясалось от горя. – Почему ты умер? – обращался он неизвестно к кому.

Шпулер кубарем спустился с мачты и склонился над ним.

– Тарп, друг мой, – умолял он.

Но Тарп его не слышал. Потом посмотрел вверх и невидящими глазами уставился на древесного эльфа.

– О Тендон, брат мой! – рыдал он. – Бедный, бедный мой братишка… – И рухнул на палубу, укрывая голову от градин.

Прутик ухватился за штурвал. Позади него вой Гуума толстолапа заглушал все остальные звуки. На нос корабля безмолвно наползал зелёный туман. Плотный и зловещий, он клубился по палубе, скрывая из виду членов команды. Погода менялась и постепенно рыдания экипажа перешли в вой ужаса.

Прутик вздрогнул, когда зелёный туман добрался до него. Туман проникал под кожу, пронизывая тело холодом до мозга костей. Прутика охватила слепая паника.

– Мы обречены! – завопил он. – Нам никогда не выбраться отсюда. Мы все погибнем в этом ужасном месте. Мы…

– За печалью следует страх, – донёсся голос Птицы Помогарь. – И это пройдёт. Будь мужествен, капитан Прутик.

Прутик тряхнул головой. Туман слегка рассеялся, и ужас тоже ослабил свою хватку. Теперь пошёл моросить мелкий дождь, капли его сверкали и переливались, как маленькие драгоценные камешки. Рован Хит вскинул голову и разразился хохотом. Прутик стоял, запрокинув голову, и пил прохладные капли. У него перед глазами всё поплыло. Окружающее сделалось так чудесно, так красиво, так невероятно…

– А а а а а!! – завопил Хит.

Прутик глянул вниз и увидел рулевого, который отшатнулся от фальшборта и отчаянно царапал себе лицо ногтями. Над его головой сверкала шаровая молния, похожие на змеек язычки пламени извивались вокруг искажённого ужасом лица. Лесорыб закричал и нырнул вниз, укрываясь от сверкающих клубков, с треском ударявших о палубу.

– Вниз! – скомандовал Прутик. Всё его приподнятое настроение разом улетучилось.

Рован Хит безжизненной тушей свалился на палубу рядом с телом Тарпа Хаммелхэрда.

– Спасите! Спасите! – голосил Лесорыб высоким свистящим голосом.

– Мы должны лететь вперёд! – отвечал Прутик.

А затем всё вокруг оказалось в красной туманной дымке. Плотная, всепроникающая, едкая, со зловонным запахом горелого дерева, она замутила взгляд Прутика. Его охватил гнев. Глаза засверкали. Ноздри затрепетали. Он мотал головой и скрипел зубами.

– Пути назад нет! – яростно закричал он, стукнув кулаком по штурвалу.

«Танцующий на Краю» угрожающе содрогнулся и задрал нос. Прутик бил по рычажкам с костяными ручками так, что они разлетались в разные стороны. Воздушный корабль, казалось, задыхался оттого, что все отвесы и балласт направлялись в разные стороны. Рядом с Прутиком Гуум тоже не мог совладать с чувствами, которые вызывала у него красная дымка.

– У ух! – закричал он, охваченный безумным гневом, и стал крушить парапет и пробивать дыры в обшивке корабля. – У у у ух!

Бешенство Прутика тоже возрастало.

– Чтоб ты сгнил в открытом небе!

Позади него толстолап дико рычал, срывая с петель двери, выбивая задраенные люки, так что только щепки летели.