– Почему вы так ждете Петра и не планируете ничего при новом молодом царе? – спросила мокрая от жары Изабелла, выпроставшись из-под монашеской рясы.

– Я вас умоляю, – ответил Олег в стиле Голдберга. – С Русью ничего не сделать, пока изнутри не пройдут системные реформы. Со стороны им ничего не навязать, нужен правомочный православный царь, которого примет боярский истеблишмент. Престолонаследник Федор Алексеевич подходит для реформ, как его отец для балета. Ему тринадцать лет, с детства ему дают наилучшее образование. То есть церковное. В истории Старой Земли он прославился тем, что подготовил проект академии, первого общеобразовательного учебного заведения в Московии.

– Это же прекрасно!

– Нет, мадмуазель. Царь главными людьми в академии ставил блюстителей. То есть вводил институт государственных цензоров, которые должны были тщательно следить, чтобы никакая западная зараза случайно не проникла в православное общество. Боюсь, если бы он правил дольше и довел до конца инициативу с блюстителями, в Московии заглохли бы все мелкие ростки западничества, проявившиеся при Тишайшем. На фоне академии все его остальные новшества – дозволение носить немецкое платье и брить бороду – лишь декорации. Патриарх Иоаким относится с пониманием к моим крутым поворотам. Но, сами понимаете, затевать буржуазную социальную и промышленную революцию, опираясь на главу патриархии, глупо. Ивану Алексеевичу восемь лет, он такой же хилый, как старший брат. Его, конечно, можно выходить, как Карлоса II, но кто ж позволит? Поэтому остаются Нарышкины, Матвеев и Петр I, которых мы постепенно перетягиваем на свою сторону. Остается уберечь их от стрелецкого бунта и козней родни первой жены Алексея Михайловича.

Изабелла переварила хитросплетения архаичной политики и с интересом спросила:

– Господин Ширак, вы свободно рассуждаете об исторических процессах, перевернули здесь судьбы целых народов. У вас чувствуется очень серьезное образование. Гарвард, Оксфорд, или, может быть, Орион Дельта-4, что вы заканчивали?

– Школу сержантов космического десанта, мадмуазель.

59. Земля. 20.06.1674 – 23.06.1674. Устье Дона, Черное море, Крым

– Ищо раз говорю, не велено. Вот мой сказ.

Боярин князь Григорий Григорьевич Ромодановский то спокойно говорил, то «зело ругательно». Смысл оставался один – дальше войско не пойдет.

Олег понимал его шкурные интересы. Князь снискал себе воинскую славу в войне с поляками и правобережным казачеством, получил боярское достоинство и не желал рисковать головой и репутацией в сомнительных операциях против многочисленных татарских отрядов.

Рядом с Ромодановским стояли командиры полков, внимательно слушали перепалку французского президента и командующего походом, не встревая в разборки старших. За Олегом стоял мрачный фон Бокен и батюшка драгунской дивизии.

– Если не укоротить хана, его татарва так и будет налетать на людей русских, грабить и уводить в рабство, а огромные земли от Дона до юга Кубани останутся пустовать. Царь четко выразил свою волю: Азов брать, Керченский полуостров взять, татар в Крыму бить. Вы из трусости опоздали к штурму крепости? Не из корысти ли помогаете татарам захватывать православных в неволю к нехристям?

Князь аж захлебнулся от такого оскорбления, тут масло в огонь подлил дивизионный поп:

– Грех это, боярин.

Не снижая напора, Олег обернулся к командирам второго уровня:

– Люди русские! Обращаюсь к вам не как президент Франции, а такой же русич, как и вы. Если не занять Керченский пролив, грош цена пролитой крови под Азовом. Кто с драгунами пойдет в бой за славой? Или перевелись благородные люди на земле нашей?

– Я пойду.