– Да.

– Но это не отрицает того факта, что он проявил по отношению к ней агрессию.

– Он поступил справедливо, – отвечает мама.

– По вашим словам, миссис Хант, если молодая женщина скажет Джейкобу что‑то обидное или не очень приятное, ему дается право ответить ей насилием?

Глаза мамы вспыхивают, как всегда, когда она очень, очень сильно разозлится.

– Не надо передергивать. Я утверждаю, что мой сын добрый и ранимый, он и мухи не обидит.

– Вы слышали показания свидетелей. Вы знаете, что Джейкоб повздорил с Джесс за два дня до ее смерти?

– Это совсем другое…

– Вы там присутствовали, миссис Хант?

– Нет.

Уже идет реклама после сериала «Закон и порядок», который демонстрируется перед «Блюстителями порядка». Сейчас пройдут четыре тридцатисекундных ролика и зазвучит музыка к сериалу. Я закрываю глаза и начинаю напевать себе под нос.

– Вы утверждали, что одно из проявлений заболевания Джейкоба – это то, что ему становится неуютно в незнакомых обстоятельствах и в присутствии чужих людей? Верно?

– Да.

– И он иногда замыкается в себе?

– Да, – отвечает мама.

– Что ему тяжело словами выразить собственные чувства?

– Да.

Сегодня показывают серию, где ребенок падает в колодец. Когда Риана спускается, чтобы спасти мальчика, она включает фонарик и обнаруживает человеческий скелет, весь в жемчугах и бриллиантах, но кости принадлежат мужчине. Это наследница, которая исчезла еще в шестидесятых. В конце концов вы узнаете, что она на самом деле мужчина…

– Разве вы не согласны, миссис Хант, что ваш второй сын, Тео, временами демонстрирует тот же стиль поведения? Или так себя ведут все подростки?

– Я бы не сказала…

– Разве от этого Тео становится невменяемым?

(Уже 16.32. Уже 16.32. Уже 16.32.)

– Можно нам уже уйти? Пожалуйста! – прошу я, но слова похожи на патоку, их не слышно; все движутся медленно, говорят невнятно, тогда я встаю, чтобы привлечь внимание.

– Мистер Бонд, следите за своим клиентом.

Я чувствую, как Оливер хватает меня за руку и рывком заставляет сесть.

Губы прокурора обнажают зубы в улыбке, но она не улыбается.

– Миссис Хант, это вы позвонили в полицию, когда в новостях увидели одеяло Джейкоба, не так ли?

– Да, – шепчет мама.

– Вы так поступили, потому что подумали, что ваш сын убил Джесс Огилви, верно?

Она качает головой (16.43) и молчит.

– Миссис Хант, вы решили, что ваш сын совершил убийство, не так ли? – говорит, словно рубит, прокурор.

«Миссис Хант

(16.35)

Отвечайте

(нет)

на вопрос».

Внезапно все в комнате замирает, словно воздух между взмахами птичьих крыльев. Я слышу, как в голове перематываются события.

«Следите за своим клиентом…»

«Ты похож на сумасшедшего…»

«Тяжелее всего слышать правду…»

Я смотрю маме прямо в глаза и чувствую, как ногти впиваются мне в мозг и желудок. Я вижу желудочки ее сердца, кровяные тельца ее крови, извилистые пути ее мыслей.

«Ох, Джейкоб, – слышу я в ответ. – Что ты наделал?»

Я знаю, что она сейчас скажет, и не могу позволить ей этого сделать.

Тут я вспоминаю слова прокурора: «Я не спрашиваю о чувствах Джейкоба. О них может знать только сам Джейкоб».

– Прекратите! – кричу я изо всех сил.

– Ваша честь, – говорит Оливер, – думаю, следует на сегодня сделать перерыв…

Я вскакиваю с места.