Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Последний император
Пролог
В тот день, когда умер аятолла, ракета, пущенная моджахедами из движения «Халк», упала на площади Майдан-сепах, в самом центре Тегерана, едва не попав в лавку торговца коврами, иссушенного годами старика Масуда Аттаи. Как только пыль рассеялась, Масуд вознес молитву Аллаху, но, заметив появившуюся в задней стене трещину, забормотал проклятия. Портрет аятоллы, обтянутый траурным крепом, который Масуд повесил всего лишь час назад, лежал на полу с разбитым вдребезги стеклом. Он поискал взглядом гвоздь — его нигде не было. Масуд вышел наружу и, зажав пальцами нос, чтобы не чувствовать запах пожарища, стал обшаривать груды щебня. После почти десятилетней войны с Ираком, а теперь еще и налетов иранских контрреволюционеров, даже гвозди были на вес золота. Наконец среди развалин Музея национального искусства и археологии он нашел то, что нужно — большой гвоздь с массивной квадратной шляпкой. Вернувшись домой, Масуд деревянным молотком вколотил находку в стену на новом месте. Он как раз вешал портрет аятоллы, когда в лавку зашла женщина. Масуд сразу же понял, что она чужеземка: вопреки исламским обычаям, ее лицо не было закрыто чадрой. Платье женщины закрывало ноги ниже колен, но икры и щиколотки оставались бесстыдно открытыми. Масуд поймал себя на том, что уставился на нее. Как давно он не видел женских ног — наверное, с тех пор, как произошла революция. К изумлению старика, гостья осведомилась о его здоровье на безупречном фарси. Ответив на приветствие, Масуд поинтересовался, не ищет ли она какой-нибудь особенный ковер. — Нет, — покачала головой чужеземка. — У меня есть превосходные ковры, — настаивал старик. Взгляд женщины остановился на портрете. — Такой огромный гвоздь для такого маленького портретика! — Имам заслуживает всего самого лучшего, — нахмурился хозяин. — Да еще и старинный! — Я нашел его у Музея археологии. Преступники — столько ценных вещей лежит среди обломков! — У музея, говорите? Тогда это может быть все что угодно, даже реликвия. — Гвоздь как гвоздь, — пожал плечами Масуд Аттаи. Женщина с видимой неохотой повернулась к ковру для молитвы. Когда она нагнулась, платье обтянуло плавную линию бедер. Роскошная женщина, подумал Масуд. В ней чувствуется порода. Со знанием дела она пощупала угол ковра. — А мамлукские ковры у вас есть? — спросила женщина, выпрямляясь. — Увы, нет, — ответил старик. — С пятого года не было ни одного. Она не удивилась. Очевидно, покупательнице было отлично известно, что теперь в Иране летосчисление шло с начала революции. — Я еще зайду, — сказала она и вышла из лавки. На ее хорошеньком личике не было и тени страха. Следующая ракета взорвалась через несколько секунд. Она уничтожила зеленую мечеть на улице Фирдоуси, как раз в той стороне, куда направилась женщина. Выглянув в дверной проем, Масуд успел заметить, как его покупательница свернула в проулок и удалилась быстрым деловым шагом. Мелькнувший профиль казался задумчивым. Никаких других чувств на этом лице не отражалось, и Масуд попытался представить, каково было бы остаться с ней наедине прохладной весенней ночью... Вернувшись в лавку, он обнаружил, что из-за взрыва портрет аятоллы покосился. Поправив раму, Масуд стер рукавом приставшую к квадратной шляпке гвоздя пыль. Обыкновенный гвоздь. Почему та женщина так им заинтересовалась?
Глава 1
Ламар Бу беспокойно ворочался на узкой койке. Он не мог заснуть. |
