Для  благосклонного  читателя  будет достаточно, если  мы  скажем,  что

девушке  этой  могло быть  около  восемнадцати  лет,  что  она  была  скорее

высокого, чем низкого роста,  стройна, прекрасно  сложена, что волосы  у нее

были каштановые, глаза  темно-голубые, а кожа казалась нежной  мягкой тканью

из лилий и роз. Но всего дороже было то, что на личике девушки написана была

та  нежная  тайна девственной  чистоты,  высокой  небесной  прелести,  какую

удалось уловить некоторым старым немецким живописцам в их картинах.

     Как   только   Перегринус  взглянул  в  очи   прелестной  девушки,  ему

показалось,  будто он находился в  тяжелых  оковах, которые  расторгла некая

благодетельная  сила,  и ангел света стоит  пред ним, об  руку  с которым он

вступит в  царство  несказанной  любви и блаженства.  Девушка,  покраснев от

неподвижно  устремленного на  нее  взгляда  Перегринуса и  стыдливо  потупив

глаза, повторила вопрос, что господину угодно?

     Перегринусу стоило  некоторого  напряжения пробормотать,  запинаясь: не

здесь  ли живет  переплетчик  Лэммерхирт?  Когда  же девушка  ответила,  что

Лэммерхирт действительно живет  здесь, но что сейчас он отлучился по  делам,

Перегринус  начал что-то путать о  переплетах, которые он заказал, о книгах,

которые  Лэммерхирт  должен  был ему доставить;  наконец он кое-как  попал в

колею и вспомнил о роскошном издании Ариоста, которое Лэммерхирт должен  был

переплести в красный сафьян с богатой золотой отделкой.

     Тут  как  бы  электрическая  искра  пробежала   по  телу  девушки;  она

всплеснула руками и воскликнула со слезами на глазах:

     -- Ах, боже  мой! -- так вы -- господин  Тис!  -- Она сделала движение,

будто желая схватить руку Перегринуса, но быстро отступила назад и глубоко и

облегченно  вздохнула. Затем  милая улыбка, как приветливая  утренняя  заря,

озарила личико девушки, и она начала благодарить и благословлять Перегринуса

за  все его благодеяния ее отцу, ее матери, и не только за это -- нет! -- за

его кротость, его ласку, за ту радость и блаженство, которые он принес детям

своими подарками на  Рождество.  Она  проворно  освободила отцовское кресло,

которое было  завалено  книгами,  рукописями,  непереплетенными  тетрадками,

пододвинула  его к Перегринусу и с радушием  и  гостеприимством  просила его

сесть.  Затем она достала отлично переплетенного  Ариоста, осторожно провела

полотняным  платком  по сафьяну  и с  сияющими  глазами  подала  Перегринусу

мастерское произведение переплетного искусства, зная хорошо, что  Перегринус

воздаст должное прекрасной работе ее отца.

     Перегринус вынул несколько золотых, но  прелестная девушка, заметив его

движение, поспешила сказать, что  она  не  знает цены за работу и оттого  не

может принять  уплаты,  а  потому  не соблаговолит  ли  господин  Перегринус

обождать несколько  минут,  так  как отец  ее  должен  сейчас  возвратиться.