Девушка прикусила губу и, подобрав юбку, рванула в дом. Только пыль взметнулась за ней следом. Вот так! А то ишь ты, взяла моду.

– Хоть кто то ее окоротил… – проворчал вернувшийся Истислав.

– А что ж вы меня ждали? Перевелись среди волхвов отчаянные смельчаки?

– Да, не в этом дело – вздохнул он – Просто жалеем мы ее. Сирота она у нас. Сначала, как ее родители умерли, Василиса при монастыре в Старой Ладоге воспитывалась, а как дар у нее неожиданно открылся, так Володар забрал оттуда девочку в наше святилище.

– Почему? – удивился я.

– А как Мокоши в христианском монастыре служить? Для этого сначала посвящение нужно в святилище пройти, потом много древних ритуалов выучить, пропустив их через душу. Не так это все просто. Трудная у Василисы судьба, оттого и ершистая она.

– Так вы, жалея ее, только хуже делаете. Кто такую дерзкую девицу замуж возьмет?

Истислав пожал плечами:

– Многие взяли бы из наших. Только она сама замуж не хочет – привыкла жить вольной птицей. Да, и какая из лекарки жена? В любую погоду и темень вскочила, да побежала кого то лечить и спасать, а свои дети и муж вроде, как по боку…

Истислав смущенно замолчал, складывая в большой котел кости и мослы для бульона. Таких длинных фраз я от него еще не слышал. Влюблен он, что ли в нее? Нет, не похоже… скорее как к своей младшей сестренке относится. У волхвов ведь тоже подобие братства есть, хотя централизованная власть, такая как в церкви, у язычников отсутствует. Ладно… постараюсь эту нахальную сироту сильно не гнобить, если она, конечно, одумается и начнет вести себя прилично.

– А скажи, Павел – вдруг спрашивает меня волхв – вот ты граф, генеральский сын. Так откуда в тебе мужичья смекалка? Смотри, как ты с топором и ножом ловко обращаешься – ничего у тебя зазря в отходы не идет.

И что мне ему отвечать…? Что у нас раньше схема разделки туши в каждом мясном отделе на стене висела?

– Да, в армии у нас умелец был. Из мясников его забрили – и тут же побыстрее сменил тему – А правда, что Василиса тоже из дворян?

– Правда. У нее и собственный дом в столице есть. Были еще пара деревень с усадьбой, но крестьянам она вольную дала, а усадьбу продала соседям.

– Неужели никто из родственников не попытался оттяпать наследство у сироты?

– Попытались, как же без этого! – усмехнулся Истислав – но ее мудрый отец в завещании опекуном дочери не родню назначил, а игуменью Феофанию, а с той шутки плохи. А ты чего интересуешься – никак жениться собрался и невесту с приданым ищешь?

– Боже упаси! – смеюсь я – Лучше сразу в монастырь к Нектарию, чем такая жена…!

Наш интересный разговор прервал сокол, который с громким клекотом пронесся над озером и молнией спикировал на перила нашего крыльца.

– Вестник от Феофании прилетел – кивнул на птицу Истислав и поднялся со скамьи, чтобы сполоснуть руки – пойду узнаю, какие он новости принес.

– Угощение возьми для монастырского «фельдъегеря» – предложил я, набросав в глиняную плошку мелких мясных обрезков – думаю, сокол от парной лосятины не откажется.

Но раньше Истислава на крыльцо выскочила Василиса, на ходу натягивая на руку толстую кожаную перчатку. Нежно погладила птицу по голове, что то пошептала ей и подставила руку, чтобы сокол перебрался с перил на запястье. Потом унесла его в дом, даже не посмотрев в мою сторону. Обиженка…

Я, не теряя времени, развел костер и повесил над ним котел, подготовленный Истиславом. Мясо у лося постное, можно сказать диетическое, но бульон для похлебки из него все равно получится наваристым. Обед будет – пальчики оближешь! Жаль, что здесь с помидорами и болгарским перцем напряженка – а то бы я им шурпу турецкую замастырил.