– А что, государь наш уже поправился? – задумчиво поинтересовался князь у фельдъегеря – Слышал, он неважно себя чувствовал несколько дней.

– Божьей милостью уже здоров. Сегодня утром император лично принимал участие в разводе караулов.

– Ну, и слава Богу, а то я уж забеспокоился!

Махнув рукой, князь отпустил слугу и пригласил капитана за стол. Сам уселся напротив него и по простому, не чинясь, разлил по рюмкам янтарный коньяк из хрустального штофа.

– Как хоть тебя величают по имени отчеству, капитан? А то только фамилию твою и знаю.

– Осип я – смутился Загоскин – а по отчеству Иванович.

– Ну, тогда за знакомство, Осип Иванович! – поднял Лопухин рюмку. Опрокинул ее в рот, крякнул и продолжил разговор – Да, ты не смущайся тем, что я сенатор, да князь. Сам то я из бедных дворян, простой майорский сын. Это уж при Екатерине матушке до генеральского чина и губернаторских постов дослужился. А княжеским титулом и вовсе покойному Павлу Петровичу обязан. Глядишь, когда нибудь и тебя император за верную службу возвысит.

– Это вряд ли – вздохнул Загоскин, приступая к трапезе – скуп наш новый император на похвалу и чины. При Александре Павловиче может, и дослужился бы до генеральского чина к старости, а теперь и мечтать о сем нечего. Дай бог, если полковником в отставку выйду. Родар у меня слабенький, ненужный…

Загоскин вздохнул, посмотрел на князя в ожидании расспросов. Но капитанов родар Лопухина совершенно не интересовал. Он думал совсем о другом.

– Да, уж… суров наш нынешний царь, даром, что молодой. Я сам в отставку просился, но он мне отказал. Служи, говорит, Петр Васильевич, пока я замену тебе не нашел. И не откажешь ведь монарху.

Лопухин удрученно покачал головой и снова наполнил рюмки.

– Давай за службу твою, что ли выпьем… Мы то старики свое уже оттрубили, а вам молодым еще служить и служить. Виват Россия! – как говаривали в дни моей молодости.

Загоскин немного захмелел с голодухи и набросился на еду под неспешные речи славного князя, перемежающиеся воспоминаниями о старине. Вот ведь делали же тогда карьеру, и наград для служивых цари не жалели, а сейчас что? Служба собачья, а оклад невеликий. Жениться бы пора, а как при такой службе семью заводить? Ждать отставки? Но кто сказал, что тогда с деньгами лучше будет…

Осип и не заметил, как князь вовлек его в задушевную беседу. Сначала старик все таки поинтересовался родаром, потом расспросил о службе во дворце и слухах, которые там витали, подивился новым порядкам, заведенным молодым императором. И все это так неспешно, спокойно, ненавязчиво, словно и нет между ними огромной разницы в положении. А провожая Загоскина, снова сунул несколько крупных ассигнаций ему в карман:

– Ты уж, не забывай старика, Осип Иванович! Заглядывай, если будет такая оказия. Новости из дворца доходят долго, а когда еще император в столицу вернется…

– Я так думаю, Ваше Сиятельство, что до коронации он и не появится тут вовсе. Все лето в Царском Селе с семьей проведет, а потом в Москву прямиком оттуда отправится. А уж насчет меня можете быть уверены: ежели что важное узнаю, сразу же вам сообщу…

…Лопухин проводил захмелевшего фельдъегеря взглядом и усмехнулся про себя. Хоть какие строгие порядки заводи в матушке – России, а крупная ассигнация любую строгость кроет. Никто здесь от денег не откажется – нужно только правильный подход к человеку найти и с количеством ассигнаций угадать.

Вот сейчас от Загоскина он узнал много чего интересного, и оно явно стоило потраченных денег. Например, император велел почему то прекратить поиски беглецов и объявить их погибшими. Хотя Петр Васильевич точно знал, что с ними сейчас все в порядке.