-  Подойдите ближе, увальни, - прокричал в окно Всеволод, - я плохо вас слышу…

    Дружинники послушно приблизились к терему. Князь довольно хмыкнул и умело метнул дубовый посох прямо в открывшего рот Тихона.

    ГЛАВА 3

    В которой просыпается Илья Муромец

    -  Так и что же мы, значицца, имеем? - ехидно поинтересовался Всеволод, пребывая с утра, вопреки обыкновению, в отличном расположении духа.

    Гришка с Тихоном, виновато потупившись, изучали начищенный до блеска дощатый пол княжьего терема. Вид у обоих был побитый. Побитый в прямом смысле. У Тихона была перевязана голова, а у Гришки медленно наливался синевою великолепный синяк под левым глазом. Да, тяжела рука у дядюшки, ничего не скажешь, а посох дубовый, так тот и вовсе страшное оружие!

    -  А имеем мы двух балбесов, - благодушно продолжал князь, - охламонов ефиопских.

    -  Эфиопских, - поправил Николашка, но Всеволод от него по обыкновению лишь пренебрежительно отмахнулся.

    Слово «ефиопы» князю страшно нравилось и сделалось теперь его новым любимым ругательством. Раньше вот «лешими» да «горынычами безродными» всех обзывал, а нынче вот по-новому оскорбляет, по-заморски.

    -  Кто же теперь окромя вас чудище лесное изведет?

    -  Да вовсе оно не чудище, - подал голос Гришка. - А баба какая-то непонятная одноглазая. Высокая, худая и на одну ногу хромает. Пущай себе в лесу живет, коль завелась.

    -  Пущай живет, значит?! - возмутился Всеволод. - Дровосеки вон всю горницу у меня челобитными завалили. Боятся по лесу ночью ходить!

    -  А чего это им не спится, чего это они по лесу ночью шастают? - удивился Тихон. - Ночью-то все нормальные люди по домам спят!

    -  Не дерзить князю! - прикрикнул на дружинников Николашка. - Ишь ты, разговорились.

    -  Так и до бунта недалеко, - задумчиво изрек Всеволод. - Разъярятся дровосеки и терем мой в осаду возьмут, что тогда делать? А ведь так раз уже было.

    -  Ну, то давняя история, - подал голос Николашка. - Ты, князюшка, помнится, налоги на топоры ввел. Вот дровосеки и сбесились.

    -  Так ведь у меня же терем загорелся! - возразил князь. - Наискосок. Еле потушили, а ремонт-то денежек стоит. Кто ж на Руси бесплатно работать на князя станет? Плати, дескать, Ясно Солнышко, плотникам, рхетекторам разным. Денежкой плати аль первачом душистым. А первач где взять? Купить. У кого? У своих же крестьян. Замкнутый круг!

    -  Сами виноваты, что тогда терем загорелся, - довольно дерзко возразил секретарь. - Я хорошо тот год помню. Выпили, значит, и стали Змея Горыныча изображать, по палатам с факелом аки угорелый бегать.

    -  Но-но! - Всеволод погрозил не в меру разговорившемуся Николашке кулаком. - Ты это… не забывайся, с кем говоришь! Половцы вон, поди, ждут не дождутся, когда ты к ним на мирные переговоры поедешь. Все у Кончака спрашивают: «Где же, однако, этот Острогов, отчего к нам не едет?»

    Николашка заткнулся.

    Хорошее настроение у князя было не вечным.

    -  Кто сейчас из русских богатырей не занят? - немного подумав, спросил Всеволод.

    Секретарь порылся в своей бересте и вытащил из маленького древнего короба небольшой рассыпающийся от времени свиток.

    -  Вот он реестр героев расейских! - Николашка бережно протянул список князю.