-  Кто? - не понял Колупаев.

    -  Половцы!!!

    «Ага! - догадался Степан. - Ополченцы!» Средний возраст у «ратной дружины» был глубоко за семьдесят годков.

    -  Ложная тревога! - спокойно пояснил ополченцам кузнец. - Проверка боеготовности, князь велел.

    -  А… ну тады ладно, - раздался вздох всеобщего облегчения.

    Бряцая тазами (по всей видимости, в данный момент исполнявшими роль щитов), крестьяне спокойно покинули избу.

    Колупаев покачал головой и, сходив к колодцу, принес целое ведро ключевой воды. Ведерко было дырявое, часть воды вытекла, но на отрезвление богатыря ее вполне могло хватить.

    Отойдя подальше, Степан размахнулся и выплеснул содержимое ведра в лицо Муромцу. Однако не рассчитал маленько. Ведерко улетело следом за водицей.

    -  Ой-ей! - только и смог выдохнуть кузнец. Вода подействовала, но и ведерко, к сожалению, тоже.

    -  Ох! - вздохнул Илья, приходя в себя и судорожно шаря по печи.

    С надетым на голову ведром он смотрелся колоритно.

    -  Кто задул лучину? - проревел богатырь, слепо тычась по сторонам. - Аспиды, ослепили-и-и-и…

    Колупаев попятился к двери.

    -  У-у-у-у… - ревел Муромец. - Кощеевы отродья!

    Представление длилось несколько минут. Затем Илья наклонился, и ведро само спало с его пустой головы.

    Муромец несколько раз глупо моргнул и, сфокусировав взгляд, очумело уставился на Степана.

    -  Ты кто?

    В голосе богатыря чувствовался неподдельный испуг.

    Колупаев ухмыльнулся:

    -  Я Степан Колупаев, кузнец из села Большие Мытищи.

    Прозвучало все это довольно грозно и веско. Но на Илью впечатления не произвело. Он лишь тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

    -  Какой нынче год? - вконец охрипшим голосом спросил он.

    Вопрос поставил Степана в тупик. Не о том Муромец спрашивает, ой не о том.

    -  Сто одиннадцатый, - ответил Колупаев, - от рождества Велеса.

    -  Сто одиннадцатый?!! - в ужасе переспросил Муромец, после чего стал загибать могучие пальцы.

    «Года считает!» - догадался Степан, внимательно разглядывая великовозрастного дитятю.

    В рваной разлезшейся рубахе, весь заросший волосами… Ну прямо медведь, а не человек. Бородища ниже пояса. Усищи… страшно подумать. Басурман какой-то с большой дороги, а не богатырь.

    -  Тридцать три года, - сипло прошептал Муромец.

    -  Чего? - отозвался Колупаев.

    -  Я храпел на печи тридцать три года, - повторил богатырь, и глаза у него при этом были как у посаженного на кол половца.

    -  Так ты, значит… - догадался Степан, прикрыв рот ладонью.

    Все становилось с ног на голову.

    Не было никакого вероломного богатыря, нагло присвоившего себе чужую славу и сговорившегося с нечистым на руку летописцем.

    Всего этого и в помине НЕ БЫЛО!

    -  Это что же получается… - прошептал Колупаев, быстро шевеля извилинами.

    А получалось вот что. Илья все это время спал. Спал беспробудно, и пока он спокойно дрых, кто-то взял и присвоил богатырю чужие подвиги.