– А что означает последняя строчка? – спросил он. – Антагонист налоксон.

 – Антагонист – это препарат с действием, противоположным какому-то другому.

 – Значит, налоксон – это... противоядие?

 – Не думаю, чтобы это средство давали животным для того, чтобы вернуть им сознание. Скорее всего,ветеринар готовил шприц с налоксоном для себя.

 – Следует ли мне вас понимать так, что животному может потребоваться вторая инъекция? Наркоз не проходит сам по себе?

 – Механизма действия налоксона я не знаю, – ответил я. – Но, насколько мне известно, он всегда наготове, чтобы его можно было сразу же ввести.

 – Из этого следует, что налоксон предназначен для людей.

 – Даже террористы не станут пользоваться таким опасным средством, не предусмотрев защиты. Я думаю, что количество налоксона должно зависеть от того, сколько яда получит жертва. Видите ли, при работе с животными используются равные количества снотворного и налоксона. Возможно, бывает необходима его инъекция для снятия наркоза.

 Для Малкольма, подумал я, все решил вопрос количества. Слишком много яда, слишком мало противоядия. Ему не повезло.

 – Хорошо, – подытожил генерал-майор, пряча листок с формулой во внутренний карман. – Теперь расскажите мне, как вы пришли к этим выводам.

 Я снова закашлялся, снова снял очки, рассмотрел и надел их. Результат моего рассказа мог оказаться совсем не таким, на который мне хотелось надеяться.

 – Это началось, – сказал я, – на международных соревнованиях по конному спорту, которые прошли в Англии в сентябре. Английский журналист Малкольм Херрик, который работал здесь, в Москве, как корреспондент "Уотч", убедил Ганса Крамера украсть у ветеринара чемоданчик, в котором, в частности, были наркотики. Херрик забрал у Крамера снотворное, смешал его с растиранием, которое продается на каждом шагу... и продал все это террористам за пятьдесят тысяч фунтов.

 – Вот за это? – Генерал-майор впервые не смог скрыть изумления.

 – Именно... Все определялось не идеологией, а наличностью. Ведь террористы сами не производят оружия, кто-то им его продает. Пятьдесят тысяч... Вы, естественно, решили, что за такой доступный товар это чересчур большие деньги. Все дело в том, что Херрик не рассказал им, что это за препарат. Мне кажется, что он наплел, что ему удалось раскрыть государственную тайну и похитить секретную разработку одной из ваших закрытых лабораторий.

 Так или иначе, они выплатили ему эти деньги, но только после демонстрации... Своего рода предварительный заезд.

 Я умолк, ожидая реплики генерал-майора, но тот промолчал.

 – Малую толику они использовали на Гансе Крамере, – продолжал я. Вне всякого сомнения, в качестве первой жертвы его наметил именно Херрик.

 Он боялся, что Крамер расскажет кому-нибудь о том, что отдал ему препараты из чемоданчика ветеринара, и происхождение его "секретного" препарата будет раскрыто.

 – Отдал? Разве он не продал их Херрику?

 – Нет. Крамер симпатизировал террористам. Он действовал из идейных побуждений.

 Генерал-майор поджал губы.

 – Продолжайте.

 – Причиной смерти Крамера посчитали сердечный приступ. Херрик и оба террориста вернулись в Москву. Я думаю, из этого следует, что он уже знал их... встречался с ними... был знаком с их взглядами. Возможно, именно поэтому у него возникла мысль продать им состав, о котором он когда-то случайно узнал. Все это должно было храниться до Олимпийских игр. Отличная маленькая мина с часовым механизмом, укрытая в темном чулане.