Спустившись по винтовой лестнице, я смотрел, как Бижу уходит в толпу участников маскарада. Она не хотела, чтобы сегодня ее видели в моем сопровождении. И плевать. Я сюда не на свиданку пришел. Моя цель – наблюдать и узнать как можно больше о Цифере. Он может быть здесь сам. Пока я анонимно перемещался в пыхтящей и переминающейся стае голых незнакомцев, в груди рос восторг: я словно вернулся домой. Я заметил двух верующих с телосложением почти как у Луи Цифера: один – в маске ястреба, второй оделся как лев. Когда я направился к ястребу, чтобы сорвать маску, аляповатая толпа вокруг как будто потеряла всякую человечность. Меня захлестнула дикая радость полной свободы. По венам растеклась сила – мощная и дикая, как волк, которого я изображал. Все вокруг гортанно кричали, призывая в себе зверя. Я радостно закинул голову и завыл.

Сквозь гвалт зоопарка прорезался нескладный вопль расстроенного органа. Исковерканная мелодия отдалась в пещере эхом. Бах, Гендель или еще какой субчик времен барокко в гробу перевернулся. Я решил, что это запись. Несколько прихожан в масках заголосили в экстазе, а потом все начали распевать на латыни, пританцовывая на месте кто во что горазд. У каждого была своя молитва. Это к лучшему. Никто не заметит, если моя перевернутая молитва будет непохожа на другие. «Amen, – кричал я, – malo a nos libra sed!» Заученные слова текли сами, и я позволил ритму подхватить меня, впал в транс, как дервиш. «Tentationem in inducas nos ne et». Это гипнотизировало, как бред в религиозном припадке.

За завесой крутящихся плащей я заметил священника, голого под пурпурной казулой, – лысого тощего хрыча в очках с толстыми линзами и с короткой серой бороденкой из тех, что больше похожи на ежик, переползший с головы. Он сжал ладони в молитве. За ним следовал голый послушник с большущим и кричащим черным кочетом. Птица била крыльями и яростно клевала, но парень нес ее на вытянутых руках без выражения на лице. Дальше шел еще один голый послушник, размахивая кадилом, которое распространяло облака сладкого опиумного дыма. В хвосте процессии была еще пара голожопых красавцев по бокам от девушки подросткового возраста, плетущейся, как сомнамбула. Миниатюрная брюнетка с маленькими сиськами и тяжелыми веками наркоманки.

– Nobis dimitte et, hodie nobis da quotidianum nostrum, – распевал я, глядя, как девицу укладывают на алтарь, расставляя у ее вытянутых рук чадящие черные свечи. Вокруг меня набирал обороты разврат. Он затягивал и меня, я пел все громче и громче. – Tua voluntas Fiat. Tuum regnum adveniat.

Послушник подал паникующего черного петуха жрецу, который принял его и взял жертвенный клинок.

Я растолкал толпу, завывая в молитве, как ополоумевший волк. Схватив петуха за ногу, вырвал его у священника. Второй рукой выдернул из кожаных ножен кинжал Крузмарка. Повернувшись к прихожанам в масках, я отхватил кочету голову одним ударом и заглушил его отвратительные вопли. Кровь била из шеи ритмичными толчками, поливая мою голую грудь.

– Caelis in es qui, noster pater! – кричал я, швырнув дохлую птицу в жреца.

Он неуклюже поймал кровавую тушку, а на его изумленном выражении обнажился страх перед неизвестным. Теперь кровь брызнула на его голую безволосую грудь.

– Скажите Владыке Сатане, что я вернулся, – крикнул я. – Скажите, что Джонни Фаворит вернулся!

Глава 13

Адреналин оживил мои чувства электрическим разрядом. Я видел все ясно и четко, с преувеличенной резкостью, известной только безумцам и фанатикам.