Параллельно со случаем, в результате которого Дуська лишился глаза, мне приходит на память и другой эпизод, в какой то степени перекликающийся с уже описанным мною происшествием. Это случилось в середине ноября здесь же, на втором этаже. Близ входа в столовую располагались водопроводные краны и раковины, а над ними – длинное узкое зеркало. По замыслу проектировщиков здания, дети перед посещением столовой должны были мыть руки, чтобы во время приёма пищи не занести внутрь каких нибудь паразитов. На деле этого не происходило, потому что краны были давным давно свинчены.

Левее раковин находилось окно, а под ним стояла лавочка; это место очень любили мальчишки из среднего звена, потому что здесь можно было устроить одну весьма весёлую забаву. Ребята садились на банкетку так плотно, что порой на ней умещались шесть человек, и те из них, кто находился по краям, упирались ногами в стены и принимались отталкиваться от них, выдавливая таким образом сидевших посередине.

Развлечение, считавшееся уделом смелых учеников, потому что было достаточно травмоопасным, неизменно сопровождалось криком, хрипом, визгом и блеянием. Иной раз «давильщики» нажимали одновременно с такой силой, что дети, сидевшие по центру или ближе к нему, вылетали с лавки как пробки из бутылки с шампанским и потом долго потирали бока и бёдра, сплошь покрытые синяками. Но это был благополучный исход, а происшествие, о котором я веду речь, завершилось печально.

Так уж вышло, что в тот раз на краях банкетки расположились два крепких девятиклассника – Селиванов и Кузин; кроме них на лавочке сидели ещё три школьника, причём в центре волею случая оказался тщедушный семиклассник Витя Галкин. Когда мальчишки на флангах поднажали, он оказался в очень неудобной позе: в его таз справа и слева упёрлись зады соседей, изловчившихся немного развернуться, чтобы не быть выдавленными сразу; руки Вити выдвинулись вперёд, из за чего плечи находившихся рядом учащихся врезались ему в рёбра.

Виктор затрепыхался, но от этого ему стало только хуже. Он хотел глотнуть воздуха, но не мог – так сильно его сдавили с обеих сторон. Поскольку давление продолжалось не меньше минуты, мальчик начал терять сознание. Никто из ребят не почувствовал, что тело его обмякло, и жестокая забава продолжалась. «И э эх!» – выдохнул Кузин, со всей дури отталкиваясь ногами от стены. «Р р р!» – зарычал Селиванов, из последних сил сдерживая этот свирепый натиск. «И и и!» – уныло пискнул Галкин; послышался треск, бедняга дёрнул головой, и из его рта извергся поток бурой жижи из крови и полупереваренной пищи.

Конечно, после этого развлечение пришлось завершить, потому что у Вити сломались тазовые кости и рёбра. Он бессильно сполз с банкетки на пол и лежал, едва заметно дрожа и чуть слышно постанывая. Кузин, обеспокоенный состоянием Вити, сбегал за школьной медсестрой, кабинет которой находился совсем рядом; она осмотрела пострадавшего и сообщила, что нести его в лазарет нет смысла, так как он скоро отдаст концы. Надо немного подождать и потом оттащить его на кладбище.

Действительно, Галкин скоро затих. Пришли служители лазарета с носилками, положили на них безжизненное тело и унесли прочь, а уборщица подмыла лужу, натёкшую из Вити. После этого новая партия ребят как ни в чём не бывало оккупировала лавочку и принялась весело толкаться…

Глава 2. Набил брюхо – не расслабляйся

Во время походов в столовую я всегда боялся, что меня могут покалечить. Однажды даже попросил учительницу Наталью Михайловну разрешить мне не питаться в школе, потому что плотно завтракал дома, а с собой брал бутерброды и печенье, которые ел на переменах. Но Наталья Михайловна молча поднесла к моему носу кулак и многозначительно поводила им туда сюда, и я понял, что моя просьба не удовлетворена.

Тогда я не знал, почему установлен такой глупый порядок, что отказаться от обедов в столовой никак нельзя.