— Слышу, мама, слышу. Только Олька на роль Мересьева не годится, думаю.

— Почему это? — встревожено протянула Марина Михайловна. — Она что, снова плачет? Что у Вас случилось?!

Алексей рассмеялся.

— Ничего, мать, ты что? Только Олька, она ведь хрупкая очень. Считает что в ней Духа то, как раз мало. Надо еще «добирать высоту».

— Доберете. Вдвоем. Ты же у меня пилот-ас. — Марина Михайловна замолчала на пару секунд, потом, поняв внутреннюю тревогу сына, весомо добавила: — Ты не бойся, Алина с вопросами к Ольге лезть не станет. Она девица умная, немного стервозная, с крутинкой. Вера Максимовна ее даже чуточку побаивается. Всего, что у нее есть, Алина сама добилась, руками своими и головой. Руками, правда, больше…

— Ой, мать, тебя обманывают! — Алексей хохотнул. — Стервозы, они трудом не зарабатывают. Больше, каким другим местом! Свежо предание, да верится с трудом!

— Свежо-то свежо, да массажистка ездит на «Пежо»! — парировала Марина Михайловна в тон сыну и тоже — рассмеялась. Напряжение, возникшее было при разговоре, улетучилось без следа. — Слушай, Лешка, я всерьез. Да наплевать нам с тобой на Алькину стервозность, нам что, ее в кумовья звать, что ли? Она в массаже — профи, может, Олюшке повезет, рука начнет хоть немного действовать, и ей легче будет? Думаешь, это так просто, осознавать, что ты не сможешь на руках держать собственную малышку?! Олька ведь про то думает, я по глазам ее вижу. Да и ты тоже. Так ведь? — После минутной паузы продолжила разговор Марина Михайловна.

— Мать, запрещенный прием! — голос Алексея неожиданно стал глухим, будто бы усталым. — Чем я ей платить буду, твоей массажистке «пежонистой»? Она же, небось, в «зеленых» плату берет?

— Да нет, рублями тоже не брезгует. Только у нее машина, Лешка, ломается все время.

— А, с Вами все ясно, леди! — протянул насмешливо Алексей. — Ну, мать, ты стратег! И давно это Вера Максимовна тебя обхаживает?

— С самой весны, Леш! — вздохнула Марина Михайловна. — Все то ты разгадаешь!

— Тут нечего и разгадывать, мам. Ко мне полгорода едет, а еще половина стоит в очереди. Я Ольку предупрежу, мам, настрою, чтоб не с бухты- барахты. Хорошо? А ты с Алиной договорись, пусть день назовет или, вернее, вечер. Постараюсь дома быть.

— Лешка, ты не думай, Вера Максимовна мне ручалась головой. Алька — очень приличный человек.

— Ты сама то ее видела, мам?

— Нет, а что?

— Ничего. Я твоему глазу больше доверяю, чем чужим словам. Ну, да ничего. Разберемся.

— Да, Леш, конечно. Я бегу, у меня конец перемены. Сейчас звонок дадут. Целую. Ольке привет. Она мой подарок носит?

— Носит. Красавица! Угодила ты ей, мать!

— Я ей еще костюм крепдешиновый присмотрела, Лилия Андреевна подошьет, как надо, принесу в выходные. Не говори — секрет.

— Буду нем, как рыба, — рассмеялся Алексей. — Разоришься ты на нас!

— Ну, уж как нибудь протяну. У меня не десять невесток, а одна. Пока что. — Что то щелкнуло в трубке, заиграла мелодия и мобильный глухо замолчал. — Тьфу ты, опять батарея села! — в сердцах проворчал Алексей, взглянув на мерцающий экран. Эх, maman, maman! — Но тут же, улыбнувшись сам себе, добавил: — Давно же знаю, что филологов не переговорить.