Но реакция Морриса обеспокоила меня еще больше. «Фрейзер того и гляди начнет заговариваться. Надо поскорее выкачать из него все, что можно».

Нет, на лице его ничего такого не отразилось. Неуж‑то я превращаюсь в параноика?

– Расскажите‑ка мне еще о таблетках, – попросил Моррис. – Похоже, что они дают эффект замедленного действия. Долго ли придется ждать, прежде чем появится уверенность, что на поверхность всплыло абсолютно все?

– Он и вправду говорил мне что‑то… – Я сделал усилие и постепенно вспомнил.

«Таблетки функционируют как память», – нашептывал мне «монах». Он отключил переводящее устройство и нашептывал на своем языке – ведь теперь я его понимал. Трескотня «переводчика» раздражала его, потому‑то он и дал мне первую таблетку. Но шептал он тихо, язык его был для меня еще непривычен, и приходилось слушать очень напряженно, чтобы понять, что он говорит. Зато сейчас я отчетливо все вспомнил.

«Информация, заложенная в таблетках, станет частью вашей памяти. Вы не будете давать себе отчета в том, что усвоили новые знания, до тех пор, пока они вам не понадобятся. Тогда приобретенная информация всплывет на поверхность. Память работает по ассоциации», – сказал он. И еще: «Есть вещи, которым нельзя обучиться за партой. Всегда существует различие между знанием, приобретенным в школе, и знанием, почерпнутым из практической деятельности».

– Теория и практика, – пояснил я Моррису. – Теперь я понимаю, что именно он имел в виду. Во всем свете нет ни одной школы барменов, где научат не класть сахар в коктейль «Старомодный»в часы наплыва посетителей.

– Что, что?

– Это смотря, конечно, какой бар. В фешенебельных барах столпотворения никогда не бывает, там его не допустят. Но в обычной забегаловке каждьй, кто в часы пик заказывает сложный напиток, получает то, чего заслуживает. Он ведь сбивает бармена с темпа в самые критические минуты, когда каждое мгновение – деньги. Поэтому бармен и подает «Старомодный» без сахара. В противном случае он потеряет больше, чем заработает.

– Но ведь этот посетитель к нему больше не вернется.

– Ну и что? Он же все равно не из завсегдатаев. Постоянные‑то клиенты знают, что к чему.

Я невольно усмехнулся, так был потрясен и шокирован Моррис. Ему открылось прегрешение, о котором он раньше и не подозревал. Я сказал ему:

– Подобные трюки должны быть известны каждому бармену. Поймите: школа барменов – профессиональное заведение. Там учат, как выжить за стойкой. Но в рецепте указан сахар, поэтому на занятиях вы либо кладете сахар как положено, либо вылетаете с треском.

Сжав губы, Моррис покачал головой. Потом ответил:

– Значит, «монах» предупредил вас, что вы получаете теорию, а не практику.

– Да нет же, совсем наоборот. Поймите, Моррис…

– Билл.

– Поймите, Билл, телепортационная таблетка не может перестроить нервную систему человека и приспособить ее к телепортации. Даже нынешнее мое невероятное чувство равновесия – а оно действительно невероятно – не даст мне нужных мышц для десятка обратных сальто. Зато я теперь печенкой чувствую, что это такое – уметь телепортироваться. Вот о чем предупреждал меня «монах». Таблетки дают эффект практического обучения, и надо следить за рефлексами, потому что таблетки не могут изменить нашего физического устройства.

– Надеюсь, вы не превратились в квалифицированного убийцу.

«Со вновь приобретенными рефлексами следует обращаться с величайшей осторожностью», – поучал меня «монах».

Моррис повернулся к Луизе.

– Мы так и не выяснили еще, какого рода образование получили вы.