– Выкладывай, твою мать, не тяни!

– Как при крайней нужде мы внедряли своего человека в банду? Сажаем, судим, потом устраиваем побег с кем‑нибудь из авторитетов. Суд настоящий, все настоящее. Только протоколов этого суда в архиве нет.

– Тюрин! Ты где живешь? – поразился Мамаев. – Ты в России живешь! А раньше жил в Советском Союзе! Ты хочешь сказать, что наши взорвали целую эскадрилью, чтобы внедрить Калмыкова к моджахедам? Да кто же пойдет на такое?! Даже если кому‑нибудь придет это в голову, ты представляешь, сколько виз нужно собрать? Тут даже министром обороны не обойдешься!

– О том и речь, Петрович, о том и речь, – подтвердил Тюрин. – Но вот тебе еще информация к размышлению. Сразу после этого странного трибунала председательствующего переводят на Сахалин. Почему?

– Ну, почему? – хмуро спросил Мамаев.

– Потому что Сахалин далеко. И если он проболтается про тот случай по пьяному делу, там это и останется. Ладно. Это темная история. Может, когда‑нибудь прояснится. Есть еще одна заморочка. И она беспокоит меня гораздо больше... Ты бы хоть выпить предложил! Видишь же, еле ноги таскаю! Такую работу для тебя провернул, а тебе рюмку жалко!

– Выпивку надо заслужить, – проворчал Мамаев, но бутылку из бара достал. – Только на коллекционный коньяк не рассчитывай. Не держу.

– Сойдет, наливай! – кивнул Тюрин и залпом, забыв все свои светские манеры, ошарашил полфужера «Хеннесси».

– Ты приказал мне найти Калмыкова, – напомнил он. – Этим я, кроме всего прочего, и занимался.

– Можешь не продолжать, – отмахнулся Мамаев. – Знаю, что не нашел. Потому что он профи. А ты кто?

– Дело не в этом, Петрович, – возразил Тюрин, даже внимания не обратив на этот явно оскорбительный выпад. – Дело совсем в другом. Заболел судья, который судил Калмыкова. Я случайно узнал.

– Случайно? – рассеянно переспросил Мамаев, напряженно обдумывая то, что услышал.

– Ну, не совсем случайно. Мне почему‑то казалось, что Калмыков должен прийти к судье. Подогрел я секретаршу билетами в «Сатирикон» и попросил звякнуть, если он появится. Она позвонила. Но в тот день я не успел, он ушел. На другой день подогнал тачку к суду, стал ждать. Он появился, подъехал на белой «Тойоте Королле». Когда вышел из суда, я увязался следом. Но он оторвался.

– От тебя?

– От меня, Петрович. И оторвался так, что я даже не сразу понял. Пристроился за такой же белой «Тойотой», потом отвалил, а я пас ту «Тойоту» еще час.

– А номера?

– Тачка была взята в прокате. «Рента кар». В тот же день ее вернули. Он просек слежку. Так вот...

– Твою мать! – разозлился Мамаев. – Куда ты гонишь?

– Да никуда я не гоню! – огрызнулся Тюрин. – Я хочу про главное, а не про мелочи!

– Сколько стоит прокат «Тойоты»?

– Точно не знаю. Баксов пятьдесят в сутки.

– Откуда у него бабки?

– Понятия не имею. Факт, что они есть. И не только на тачку.

– На что еще?

– Ты сам знаешь на что. На «Винторез». Или на то, что ему понадобится.

– Ты считаешь, что это мелочи? – угрюмо спросил Мамаев.

– Не возникай, твою мать! – в свою очередь разозлился Тюрин.