– Это банк Мамаева, – подсказал я.

– Знаю. И в любой момент квартиру у нее могут забрать или заставить выплачивать семьдесят тысяч долларов.

– Вон оно что!

– Он сказал, что выкупил квартиру. Теперь она полностью принадлежит Галине. Показал договор. Нотариально заверенный, с печатями.

– Принадлежит? – уточнил я. – Или будет принадлежать после того, как ты убьешь Мамаева?

– Я спросил. Он сказал: принадлежит. Без всяких условий. Когда я вернулся в Москву, все проверил. Никаких прав на квартиру ни у кого нет. Только у нее. Но я и раньше знал, что все документы подлинные.

– Почему?

– Не тот человек. Он из тех, кто играет по‑крупному.

– И это все, что он сказал?

– Нет. Он сказал, что хочет, чтобы Мамаев получил свое. Но не настаивает. Это должен решить я сам. Если скажу «да», дам телеграмму. Когда вернусь в Москву.

– И ты дал телеграмму. Какую?

– «Контракт будет выполнен». Через день после этого на главпочтамте меня будет ждать конверт. С документами и пластиковой картой «Виза». Расходы на жилье, транспорт, оружие. И с пейджером, на который поступит команда.

– Какая?

– «Приступайте». Если в течение двадцати четырех часов не поступит сигнала отмены, мне надлежит приступить.

– Деньги получил?

– Да.

– Оружие купил?

– Мне не нужно оружие.

Он был прав. Ему действительно не нужно оружие. Он сам был оружием. Прав он был и в оценке Бурова. Такие, как Буров, всегда играют по‑крупному. Надо же: бросил все дела, сам прилетел в лагерь. Что же за ставка в этой игре?

– Ты не сказал мне, кто этот человек, – напомнил Калмыков.

– Сейчас скажу, – пообещал я. – Это президент Народного банка Игорь Сергеевич Буров.

А вот тут прибалдел и он.

– Ну? Теперь ты понял, что происходит? – спросил я.

– Что?

– Тебя поимели. Сначала тебя поимел Мамаев. Теперь хочет поиметь Буров. Не знаю зачем. Знаю только одно: тебя используют.

– Меня имели всю жизнь. И ничего не давали взамен. Этот человек сделал то, чего не мог сделать я. Чего не сделал никто. Он дал квартиру моим. Я сделаю то, что он хочет.

– Убьешь Мамаева?

– Да.

Он произнес это «да» так, что я понял: убьет. Он решил. И бесполезны любые мои слова. Я спросил:

– Если Док скажет, что не нужно этого делать, ты откажешься?

– Нет.

– Если тебе это скажет жена?

Он промолчал.

– Сын?

– Не нужно, парень. Не нужно меня доставать, – сухо проговорил он. – Меня для них нет. Я для них пропал без вести в восемьдесят четвертом году.

– Ты не пропал для них без вести в восемьдесят четвертом году, – возразил я. – И даже не погиб в восемьдесят восьмом. Это для генерала Лазарева в восемьдесят восьмом тебя расстреляли, а труп сожгли в негашеной извести. А для Галины и Игната ты есть. В этом и заключается твоя проблема.

– Не доставай меня, – враждебно, почти с угрозой повторил он.

– Ладно, не буду. Только один вопрос. А если сам Буров отменит заказ?

– Тогда да.

В лестничном проеме появилась Настена, торжествующе закричала:

– Вот вы где! Сами смотрят кино, а мне нельзя! Это нечестно! – Она подала мне трубку мобильника.