– Медуза? Господи!

– А что?

– Вы, должно быть, шутите!

– Конечно! – Рыжий снова засмеялся‑замурлыкал. – Я называю ее так в шутку. Она ведь из змеиного рода. И мне, видимо, не надо объяснять, почему она называет меня то Магнетроном, то Загадочным Котом, а попросту Закотом?

– Пожалуй, нет. Добрый вечер, мадам. – Я изысканнейшим образом поклонился очарова‑гельнице. – А нет ли у вас настоящего имени, каким и я мог бы называть вас?

– Сссс.

Я вопросительно уставился на Мазера.

– Это ее настоящее имя, – подтвердил он.

– Добрый вечер, мисс Сссс. Он зашелся от смеха; на устах красавицы тоже сверкнула улыбка.

– Я что‑то опять сделал не так?

– Вы сказали: «Glory Hallelujah!»

– Ничего подобного!

– Да. Сссс. Сссс. Разве вы не слышите: типичная «Глори Аллилуйя!»? Неужели не слышите?

– Нет. Звучит, по‑моему, совершенно одинаково.

– Да, у нас действительно галактики почти одинаковые. Вам бы послушать, как бормочут в созвездии Рыб! Скажи‑ка ему что‑нибудь на двадцатом янке, нянюшка! – Красотка снова ослепительно улыбнулась, но так ничего и не сказала. – Нет, нет, моя дорогая! Альф УВЧ не воспринимает! Попробуй пониже.

До меня донесся ее голос – мелодичный, слегка напоминающий звук гобоя, когда на нем играют в басовом ключе:

– Добрый вечер. Рада с вами познакомиться… – Она протянула мне руку. Рука была очень холодной, но рукопожатие оказалось достаточно крепким.

– Право, мне было бы очень приятно, если бы вы впредь называли меня Глорией, Альф.

– Аллилуйя! – пробормотал я.

– Осторожней! Не зря же я прозвал ее Медузой – вот и вы уже превращаетесь в камень! – рассмеялся Адам и приблизился к одной из обтянутых льняным полотном панелей, которая оказалась потайной дверью. Он отодвинул панель в сторону и озабоченно посмотрел на меня: – Стемнело, боюсь, Альф, вы не сможете делать записи.

– И не надо. Я могу впадать в состояние «вспомнить все» примерно на час. Так что сразу после вас я отправлюсь к себе в гостиницу и быстренько все наговорю на диктофон, пока не забыл.

– Ах вот как? Знаете что, я, пожалуй, сделаю вам небольшой подарок: поменяю эту вашу временную память на постоянную. Чтобы вы всегда все помнили. Бесплатно, разумеется. За счет фирмы.

– Вы можете это сделать?

– Конечно, если вы сами хотите. Это легко. У меня, кстати, есть отличная память – она мне осталась от одного ученого идиота. Я думаю, вам хорошо этот тип известен: Ай‑Кью по нулям, зато в памяти сохраняется любая мелочь. Он мне эту память в обмен оставил.

– В обмен на интеллект?

– В том‑то и дело, что нет! Вы просто не поверите… Он сменял свою память на инструменты для человека‑оркестра! И отправился в большое турне. Няня, побудь, пожалуйста, пока здесь!

Я думаю, большая часть людей когда‑нибудь видела ломбард, меняльную лавку или заведение ростовщика. Что до меня, то я даже как‑то написал большую статью о таких лавках для «Ригодона». Главный лозунг владельцев подобных заведений таков: «Если предмет неодушевленный и проходит в дверь, то в дело его пустить, безусловно, можно!» А внутреннее убранство таких лавчонок можно охарактеризовать одним‑единственным словом: бардак. Там выставлено и можно купить или обменять все – от старинного перегонного куба до цитры. Но такой лавки, как эта «Черная дыра», этот приют психостарьевщиков, я не видел никогда в жизни!

За обтянутой льняным полотном панелью мне открылась некая бездонная черная пропасть, полная самых разнообразных материальных предметов и сверкающих облаков чего‑то такого, что очень напоминало новогоднюю мишуру или конфетти.