– Который тут, черт побери, меняла душ?

Тогда, собирая факты ее странной карьеры воедино, я провел с ней недели три. Она была мила, обходительна, пользовалась заслуженной любовью публики, работала над ролями истово и в тесном контакте с другими актерами. Все у нее, в общем, ладилось, за исключением одного неприятного штришка, портившего ей всю карьеру: она приносила несчастье.

Мамаша Баумберг, преданно любившая произведения писателей‑романтиков, назвала свою дочь Моргана в честь феи Морганы, сестры короля Артура, ибо мечтала, что и ее Моргана сможет впоследствии очаровывать и пленять всех вокруг. Но лучше бы, право, мамаше Баумберг было назвать ее в честь Мордреда

– того самого рыцаря, который принес дурную весть и тем самым разрушил весь Круглый Стол.

Итак, Моргана Баумберг стала актрисой Морган Барри, и куда бы она ни пошла, всюду ей сопутствовали несчастья: срывались самые лучшие Предложения, разваливались актерские труппы, взрывалась осветительная техника, вдребезги разбивались кинокамеры… Бизнес развлечений всегда был благодатной почвой для предрассудков – не вздумайте свистеть в артистической уборной, бросать свою шляпу на постель или желать исполнителю той или иной роли удачи! Короче говоря, вскоре все уже стали бояться работать с прелестной очаровательницей Морган, приносящей несчастье.

;Впрочем, сейчас ее уже затруднительно было 6ы назвать очаровательницей.

– Так это ты? Отвечай! – Валькирия прямо‑таки ела меня глазами.

– Хорошо‑хорошо. Разреши представить тебе Адама Мазера. Он и есть, черт побери, меняла душ.

– Господи, да он рыжий!

– А это его ассистентка Глория.

– Знакомьтесь, друзья: это Морган Барри, замечательная актриса, также известная как Вуду Барри.

– Тебе что, черт побери, обязательно было это печатать? И поэтому ты и перестал со мной встречаться?

– Морги, я люблю тебя по‑прежнему, но спектакль окончен!

Валькирия припечатала меня нецензурным словечком и набросилась на Адама с криком:

– Я хочу, наконец, чтобы удача немедленно повернулась ко мне лицом, черт меня побери! – Однако сопротивляться теплой очаровательной улыбке Адама она оказалась не в силах и даже улыбнулась ему в ответ, а потом смиренно попросила: – Пожалуйста, будьте так добры, сэр, помогите мне!

– А к чему, собственно, столько шума, дорогая мисс Барри? Вы, как мне представляется, одеты для торжественного приема?.. И одеты прелестно! Где и что именно случилось? Почему вы пожелали оказаться здесь?

– Я была в кафе «En coeur», это как раз напротив ООН. Мы встречались там с Мэлом Маусоном, одним из моих продюсеров и потенциальным спонсором. Мэл поросил меня помочь ему уговорить одного типа вложить средства в наш новый сериал «Вестерн в стиле кантри» – о двух певцах из Нашвилла, которые раскрывают всякие тайны.

– Ой, мама! – вырвалось у меня.

– Я должна была играть роль Венди Вестерн она и поет сама, и стреляет тоже сама, да еще и из шестизарядного револьвера! Ну что, – обратилась она ко мне, – может, что‑нибудь поприятнее скажешь? Или ты только ойкать умеешь?

– Так это предстоящая стрельба из револьвера заставила вас так кричать, когда вы вошли, мисс Барри? – осведомился Адам.

– Нет, что вы! В общем, мы за аперитивом всячески старались его рассмешить и умаслить, и дело уже пошло на лад, когда откуда ни возьмись вдруг возникла жена этого спонсора, черт бы ее побрал, и пальнула в него. Именно в это мгновение мне и захотелось поскорее убраться оттуда к чертовой матери. Так я и оказалась здесь.

– Но почему? – удивился я.