Айкман, все еще со сжатыми губами, потянулся к компьютеру и вынул бумажный цилиндрик. Его руки заметно дрожали.

– Будем ждать вас, мистер Келси‑Рамос, – сказал он, стараясь заглушить мучившие его эмоции, и подал ему цилиндр.

Рэндон кивнул, и мы удалились. В лифте, через несколько уровней от вестибюля, он, наконец, повернулся ко мне.

– Спектакль, да и только! Бенедар, что вы на это скажете? – с улыбкой спросил он.

Я судорожно глотнул.

– Действительно, сэр. Вообще‑то, не надо было вам так их заводить.

Он презрительно махнул рукой.

– Самый быстрый способ продраться через дебри корпоративности, так это дать хорошего пинка тому, кто её придерживается, – без обиняков заявил он. – Извините, если оказалось задетым ваше самолюбие, но, признаюсь, лучший рычаг, чем вы, трудно найти.

Рычаг. Орудие. Многоцелевой инструмент.

– В общем‑то, я и без пинков в состоянии понять, о чем идет речь, – напомнил я ему. – Ведь цель моего пребывания здесь…

– В том, чтобы направить свой чудесный дар для наблюдения и выискивания того, чего я не в силах заметить, – вежливо перебил меня он, сопроводив слова вздохом, означавшим его бесконечную терпеливость. – Да, понимаю. Мой отец всякий раз говорит о вашем даре Смотрителя – читать мысли.

– Это называется не так…

– Ну давайте назовем это так, что ли? Что вы разглядели, что ускользнуло от меня?

Я помолчал.

– Не любят они вас, – сказал я. – Никак не могут разобраться, кто в вас преобладает: умелый манипулятор людьми или надутый дурак, но и в том, и в другом случае они невзлюбили вас в любой из этих ипостасей.

– Это и я заметил, – фыркнул Рэндон. – Кроме того, нетрудно заметить, что Айкман и вас терпеть не может, даже больше, чем меня. Я имел в виду нечто более глубинное, неуловимое. Например, эти полные записи относительно всех маршрутов на Уайтклиффе? – Он поднял руку с цилиндром.

Я восстановил в памяти разговор и то, как менялись чувства этих двух людей.

– Ни тот, ни другой не лгали, – сказал я Рэндону. – Чем бы ни оказалось то, что вы сейчас держите в руке, вам это вручено без каких‑либо задних мыслей.

– Не сомневаюсь, чтобы было по‑другому, – пожал он плечами.

– Очевидный факт. Среднеуровневикам не поручают таких серьезных дел, как фальсификация записей. Во всяком случае, умные люди так не поступают.

– А вы считаете, что «Эйч‑ти‑ай» пошлет людей высокого уровня в качестве эскорта для этого зомби? – сморщился он. – Ладно, Бенедар, чего уж там – простая логика.

Мой живот напрягся. Зомби. Лжегуманизация с клеймом.

– Да, сэр. Он очень неприязненным взглядом посмотрел на меня.

– Надеюсь, вы перестанете быть таким щепетильным, когда мы доберемся до Облака?

– Тогда не буду, – заверил я. Я не ответил на вопрос так, как следовало, он заметил, но молчал.

– Надеюсь, – лишь сказал он. – Если «Эйч‑ти‑ай» будет устраивать нам обструкцию, следовательно, за этим должны стоять люди из отделения Солитэра. Нужно, чтобы вы были во всеоружии, когда мы окажемся с ними лицом к лицу.

Я коротко и достаточно нейтрально кивнул, услышав в его голосе расположение.

Он превратился в молодого льва, научился разрывать свою жертву на части, он – людоед. О нем прослышал народ, они вырыли для него яму, он попался в нее, они крючьями приволокли его в Египет…

– Да, сэр, – пробормотал я.