-  И в какой же деревне?

    -  В Табучьем Броде!

    -  А Турнуса из Табучьего Брода ты об этом поставил в известность?

    -  Сейчас ставлю, - отрезал Брен Лурт. - Я - первый в Табучьем Броде.

    -  От имени Турнуса, главы касты селения Табучий Брод, - провозгласил Турнус, - объявляю, что это не так.

    -  Я здесь первый! - настаивал Брен Лурт.

    -  От имени Турнуса, землепашца, главы касты селения Табучий Брод, заявляю: первый - Турнус.

    -  Я первый! - вскричал Брен Лурт. - Нет.

    Брен Лурт побледнел.

    -  Устроим состязание с пятью стрелами? - предложил Турнус.

    Вот в чем заключается это состязание. Все жители, кроме двух соперников, покидают село. Ворота закрывают. Соперники вооружаются луками - огромными крестьянскими луками - и пятью стрелами каждый. Тот, кто распахнет сельчанам ворота, и есть глава касты.

    -  Нет, - выдавил Брен Лурт. Еще бы! Кому захочется встретиться лицом к лицу с вооруженным луком Турнусом? О его искусстве лучника даже среди крестьян ходят легенды.

    -  Тогда на ножах?

    В этом случае, выйдя из села, двое соперников должны с противоположных сторон войти в темный ночной лес. Тот, кто вернется, становится главой касты.

    -  Нет, - сказал Брен Лурт. Не много, я думаю, найдется смельчаков, которые отважатся в кромешной тьме в лесу сразиться на ножах с Турнусом. Он, крестьянин, сроднился со своей землей. Как скала. Как мощное кряжистое дерево. Как молния, что сверкнет нежданно-негаданно в сумрачных небесах.

    Брен Лурт поднял свой посох.

    -  Я крестьянин!

    -  Хорошо, - согласился Турнус, - пусть приговор вынесет дубина. Пусть дерево наших лесов решит спор.

    -  Отлично! - ответил Брен Лурт.

    Из толпы неслышно выскользнула Ремешок. Никто, кроме меня, казалось, не заметил ее ухода.

    Шаг за шагом Турнус неспешно спустился с лестницы.

    Мелина отступила в сторону. Глаза ее сверкали. Зрители расступились, освободив площадку у хижины Турнуса.

    -  Разложите костер, - повелел Турнус. Мужчины бросились исполнять приказ. Расстегнув тунику, Турнус ослабил ее на поясе. Размял руки. Подтянул тунику повыше над ремнем, так что подол ее стал короче. То же самое сделал Брен Лурт.

    Турнус подошел ко мне и, взяв за руки, заставил встать.

    -  Что ж, малышка рабыня, - спросил он, - всему виной твоя красота?

    Даже ответить ему у меня не хватило сил - так была я измучена. Не держи он меня - и стоять бы не смогла.

    -  Нет, - проговорил Турнус, - причина гораздо глубже.

    Повернув меня спиной, он освободил от пут мои руки, отвязал и отбросил в сторону свисающую с шеи веревку.

    Стоя перед ним в веревочном ошейнике и с клеймом на теле, я подняла на него глаза. Пожалел меня!

    -  Кляп ей в рот, и на девичью дыбу! - бросил он стоящему неподалеку мужчине.

    Меня поволокли прочь. Я не сводила с него испуганных глаз. На девичью дыбу! На ней насилуют! Меня, полуживую, распнут, чтобы была наготове для победителя. А рот-то зачем затыкать?

    Вокруг Брена Лурта сгрудились, подбадривая, приятели. Турнус, словно и не обращая на них внимания, стоял в стороне.

    Я отчаянно вскрикнула - меня швырнули на дыбу.