– Да, если бы у них это получилось, то, пожалуй, дело окончилось бы импичментом.

Андрей пожал плечами, ответил:

– Если бы Леонид Данилович Бунчук был более осторожен в своих высказываниях…

– Его провоцировали, Андрей. Сознательно натравливали на Горделадзе.

– Я согласен: его провоцировали. Но если бы Леонид Данилович был более осторожен в своих высказываниях, то у его противников не было бы никаких серьезных козырей. У блатных это называется «фильтровать базар». А Бунчук базар совсем не фильтрует.

– Ладно, Андрей, оставим это… Скажи мне, пожалуйста, вот что: на основе собранной информации можно привлечь Матецкого к уголовной ответственности? За убийство Горделадзе?

– Нет, – твердо сказал Обнорский.

– Почему?

– В юридическом смысле очень слабенькие доказательства. Даже и не доказательства вовсе. У нас есть только показания Гвоздарского. Сделанные на диктофон. Без свидетелей. Кроме того, адвокаты могут поставить вопрос о вменяемости Гвоздя – он был после тяжелой травмы головы… Да и самой кассеты нет.

– Почему? – удивился Соболев. Андрей объяснил.

– Худо, Андрей Викторыч.

– Собственно говоря, есть еще кое что, – сказал Обнорский.

– Что же?

– Горделадзе оставил надпись на стене инструментального склада. Там он обвиняет в убийстве и пытках Отца…

– Так это же… – произнес премьер, но Обнорский поднял руку:

– Это то же ничего не значит, Сергей Васильевич. Сначала необходимо заключение почерковедческой экспертизы… Я не специалист, не знаю, возможно ли провести идентификацию почерка, если текст нацарапан на кирпиче обломком напильника, да еще печатными буквами. Боюсь, что экспертиза невозможна. Я, конечно, сообщил о «предсмертной записке» полковнику Перемежко. Теперь слово за милицией…

– М да… а Затула?

– А что Затула? Во первых, она сильно замазана и будет молчать. Во вторых, что, собственно, она может показать? Как Отец стрелял в Георгия, она не видела… Нет, Затула нам не помощник.

– Жаль. Чертовски жаль, что эта мразь по прежнему будет оставаться на свободе и даже останется депутатом Рады… А что было дальше, Андрей?

– Остальные события, в общем то, известны. Тело Георгия – запаянное в полиэтилен, безголовое – так и лежало в помещении склада. Голову куда то увез Слепой. Тем временем вокруг исчезновения Георгия раздувалась шумиха… это все известно, говорить особенно не о чем. Мельник вышел на Стужу, всучил ему кассеты и благополучно покинул Украину. После этого люди Отца провели захоронение тела. Захоронение провели так, чтобы оно было быстро обнаружено…

А поскольку опознание безголового трупа весьма затруднительно, подбросили украшения Георгия… Первоначально планировалось, что тело будут прятать люди Зайца, но они отказались. Тогда Заец позвонил Отцу: «Нагадил? Убирай». Слепой слетал в Симферополь, взял Грека, и они вдвоем сделали эту работу. Позже, когда Грек стал трепать языком, его убили… Ну а потом громыхнул «кассетный скандал». Вот, собственно, и все…

***

Часы показывали половину второго. Глубокая ночь. Глубокая темная зимняя ночь над Украиной, над Крымом, над Симферополем. В домашнем кабинете премьер министра республики Крым Сергея Соболева горел свет.

– Вот, собственно, и все, – сказал Обнорский. – В общих чертах.

– В общих чертах, – повторил Соболев. – Чаю хочешь?

– Пожалуй, нет.

– А коньяку?

– Глоток можно.