– Завтра… вернее, уже сегодня.

– В Москву?

– Нет, в Киев.

– А что так?

– Есть у меня, Сергей Васильевич, одно дело в Киеве. Личное.

***

В Борисполе было солнечно и ветрено. Андрей сидел в кресле, ожидая, когда подадут трап… Он сидел и вспоминал, как прилетел в Киев в самом начале расследования. Он даже не предполагал тогда, с чем столкнется. Он вспомнил, как навалилась на него мелодия «Реве и стогне» в чудовищной аранжировке Куки.

Неожиданно до Андрея дошло, что он давно уже не слышал Куку ни во сне, ни наяву. И не видел его мерзкой улыбки.

Он попытался вспомнить, когда Кука оставил его в покое… напрягал память, прокручивал в уме все события последних дней, но вспомнить не мог.

Подали трап.

***

– Андрей, – удивленно и чуть встревоженно спросила Галина. – Андрей, как я… рада тебя слышать… Ты знаешь – когда ты улетел, у меня было такое чувство… что ты уже не позвонишь… никогда.

– Почему?

– Не знаю… Не знаю, почему то мне так казалось.

– Ты ошиблась. Я не только позвонил, я приехал.

– Приехал? Ты приехал? – удивленно спросила она. – Ты откуда звонишь?

– Если ты посмотришь в глазок, то поймешь, – ответил он.

Через несколько секунд светлая линза «глазка» потемнела. А еще через две секунды дверь распахнулась. Обнорский положил телефон в карман. Галина – босиком, в легком халатике – смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Она смотрела на него, он – на нее… Пауза казалась бесконечной, и уже было понятно, что ничего, напоминающего прошлые визиты Обнорского, на этот раз не будет – ни любовной истомы, ни эротических безумств в зеленой воде джакузи.

– Ой, да чего же мы на пороге то стоим, – опомнившись, засуетилась Галина. – Проходи, Андрей, я так рада… Почему ты не предупредил заранее?

Она говорила что то еще, но Обнорский не вслушивался, потому что слышал еле заметную, но все же уловимую фальшь в ее голосе. Она старалась изобразить радость встречи с любимым мужчиной, но при этом ей не удавалось скрыть страх быть разоблаченной.

Он позволил снять с себя куртку, позволил провести себя на кухню.

Он даже не стал останавливать Галю, когда она помчалась набирать воду в джакузи. Андрей закурил сигарету и, вздохнув, пошел за женщиной в ванную.

Галина, наклонившись и «демонстрируя классный ракурс», насыпала в ванну каких то экстрактов. Несколько раз она суетливо оглянулась и улыбнулась Обнорскому, но улыбки эти получались какими то вымученными.

– С дороги надо обязательно искупаться, – сказала Сомова и Андрей согласно кивнул:

– Да, это хорошая народная традиция. Полезная и не устаревшая. Слушай, Галя, я вот о чем хотел тебя спросить… Ты ведь на Эстера давно уже работаешь… Зачем же тогда ты нас вообще в это дело втянула? С тебя же все началось… На хрен тебе это было надо? Или ты тогда, в самом начале, решила, что мы ничего расследовать не будем, а просто напишем, что Бунчук палач?

Галина грузно села на край ванны – так, словно у нее подкосились ноги. С усилием сглотнув, она затрясла головой:

– Я не понимаю… С чего ты взял… Я работаю на Эстера? Кто… Кто это тебе…

– Да брось ты, – устало махнул рукой Андрей. – Не надо вот этого всего… Все ты прекрасно знаешь и понимаешь.

– Я не…

– Перестань! Я не разборки вести с тобой сюда пришел… И не предъявы тебе строить. Я не собираюсь играть в доказательства – хотя у меня их столько, что даже тошно.