– Скажите, а миссис Сомс?..

– Хозяйка‑то моя уж пять лет как померла, – перебил Келвин. – Это, осложнения после операции. – Он словно выплюнул последние слова: видно было, что он винит в безвременной кончине своей супруги либо врачей, либо всю систему здравоохранения, а может быть, и всех их вместе взятых.

– Соболезную, – произнес Бэнкс.

Сомс хмыкнул. Это был низенький, коренастый мужчина, почти поперек себя шире, однако мускулистый и в хорошей физической форме; на нем был тесный жилет, надетый поверх рубашки, и мешковатые коричневые штаны. Вероятно, Сомсу было не больше сорока пяти, но сельский труд состарил его раньше времени, о чем свидетельствовали глубокие морщины и грубая кожа красноватого лица.

– Знаете, – продолжил Бэнкс, – я просто хотел вернуться к тому, что вы нам рассказали в пабе вчера вечером.

– Это все правда.

– Никто и не сомневается. Вы сказали, что вышли из «Кросс киз» около семи, потому что вам показалось, что вы, возможно, забыли выключить газ.

– Точно.

– С вами такое случалось раньше?

– Случалось, – раздался голос в дверях. – Он два раза чуть весь дом не спалил.

Бэнкс повернулся. На пороге стояла Келли Сомс, сложив руки на груди, грациозно опершись обтянутым джинсами бедром о косяк, обнажив при этом плоский животик. Миленькая девица, не поспоришь, подумал Бэнкс: она в форме, и у ней все в норме, как выразились бы «Стритс». Что‑то сегодня утром ему везет на молоденьких красоток, взять хотя бы явление этой Брайановой Эмилии. Из‑за этого он чувствовал себя стариком.

Должен ли он – и может ли? – вмешиваться в их отношения? Что‑то сказать, о чем‑то спросить?.. Брайан с Эмилией явно предполагали, что будут спать друг с другом под его крышей, но он еще не успел разобраться, как он к этому относится. Его родной сын. А если он, отец, их услышит? Но что ему еще оставалось делать? Устроить скандал? Его собственные родители, конечно, ни за что бы не стали такого терпеть. Но нравы изменились. В молодости он удрал из дома и снял квартиру в Лондоне, чтобы спать с девушками, шляться допоздна и пьянствовать. В наши дни родители позволяют своим отпрыскам проделывать все это дома, так что дети никуда не убегают – незачем: они могут заниматься сексом сколько хотят, являться домой пьяными, и их все равно всегда накормят и постирают их вещички. Но Брайан просто ненадолго к нему заехал. Наверное, лучше позволить ему и Эмилии делать то, чем они обычно занимаются? Бэнкс мог себе представить атмосферу, которая возникнет, если он менторским тоном заявит: «Только не смей делать это под моей крышей!» И все равно он чувствовал себя неловко – из‑за собственных предположений, из‑за изменившейся обстановки.

Несмотря на свою игривую позу, Келли Сомс, казалось, нервничала, так подумалось Бэнксу. Его это не удивляло – после того, что Энни поведала ему о ее забавах. Видимо, она беспокоится, как бы он не вывалил все ее отцу.

– Келли, – произнес мистер Сомс. – Сваргань‑ка чайку вот этому вот мистеру Бэнксу. Может, он и бобби, но мы ж все равно должны, это, проявить гостеприимство.

– Нет‑нет, спасибо, не надо, – запротестовал Бэнкс. – Я сегодня утром выпил чересчур много кофе.

– Как желаете. А я, детка, все‑таки, это, выпью чашечку.

Келли разболтанной походкой отправилась готовить чай. Бэнкс мог себе представить, как она навострила ушки, пытаясь услышать, о чем они говорят. Келвин Сомс вытащил трубку и стал выпускать клубы зловонного дыма. На улице время от времени гавкал пес – когда та или иная группа туристов проходила по тропинке, служившей границей фермы.

– Какого вы мнения о Нике Барбере? – спросил Бэнкс.