Мне не нравится, когда она обесценивает мои чувства.

– Тебе-то откуда знать? Ты так давно в разводе, что твое сердце обратилось в камень. Ты даже не помнишь, что такое любовь, и уж тем более по ней не тоскуешь.

Джорджиана взрывается:

– Чтоб тебя, Элла! Я была влюблена. Но ты бы этого даже не заметила. Ты видишь только то, что касается тебя самой: большие дома, роскошные шубы, дорогие машины, неподходящих тебе мужчин и выступления на сцене. Ты даже не можешь позаботиться о ребенке, которого якобы так отчаянно хотела. Так что не читай мне нотаций о любви. Ты любишь только то, что важно для тебя в данный момент. А потом забываешь об этом навсегда.

Я продолжаю следить за дорогой сквозь застилающую глаза пелену слез. Даже не помню, когда Джорджиана в последний раз так меня отчитывала. Наверное, отчасти я это заслужила, но она разбередила старые раны. Мне очень больно.

Я еду по скоростной магистрали, направляясь к Среднему Манхэттену. Ветер бьет в лицо, и я не слышу ничего, кроме ветра.

Спустя несколько километров молчание между нами делается невыносимым.

– Мне жаль, – говорю я.

– Ничего тебе не жаль. – Джорджиана удерживает концы шарфа. – Ну и ладно. Я сказала то, что хотела.

Мой эгоизм – давний камень преткновения, но сейчас мне не хочется его обсуждать.

– Давай поужинаем в «Бёрдлэнде». Там подают сэндвичи и неплохую жареную курицу. Ты выпьешь какой-нибудь алкогольный коктейль, я – «Ширли Темпл».

Джорджиана посмеивается:

– На людях ты и сама звучишь как Ширли Темпл. Как маленькая девочка.

– Да ну тебя, Джорджиана. Я и дома так говорю.

– Да, но, когда ты поешь, твой голос звучит совсем иначе. На сцене ты хочешь, чтобы тебя заметили. А вне сцены пытаешься слиться с фоном.

– Ты рассердилась сильнее, чем я думала. – Я продолжаю следить за дорогой.

– Открывая ящик Пандоры, никогда заранее не знаешь, что из него выберется. – Джорджиана шарит в сумке. – Притормози, мне надо закурить.

Она достает пачку сигарет.

– Черт, совсем забыла. – Двумя пальцами она сжимает конверт. – Тебе письмо от Мэрилин.

Я бросаю на конверт беглый взгляд, пытаясь припомнить, что я написала Мэрилин в прошлый раз.

– Положи ко мне в сумку. Потом прочту.

Джорджиана поддевает печать на конверте.

– Я могу прочесть тебе вслух. В последнее время вы так активно переписываетесь. Что-то задумали?

– Просто убери его. И ничего мы не задумали. – Я поглядываю на Джорджиану краем глаза, пока она не сует письмо в сумку. – Мы ни разу не встречались вживую. Что мы можем замышлять?

– Это уже третье или четвертое письмо за месяц. Я думаю, скоро что-то случится.

– Ничего не случится. – Я выезжаю на Бродвей и направляюсь к 52-й улице. – Я написала ей про ателье «У Зельды». Мэрилин подумывает о том, чтобы тоже заказать там платье. Но у нее тоже есть любимый модельер. Какой-то Уильям Травилла.

– Вы что, собрались обменяться модельерами? Ужасная идея.

– Я этого не говорила. Мне не обмениваемся, просто обсуждаем. Боже. – Шины визжат от резкого поворота.

– Кажется, ты тоже рассердилась сильнее, чем думала. – Джорджиана указывает на вывеску: – О, сегодня играет Диззи Гиллеспи. Ты поэтому вышла из дома? Хотела поболтать с другом?

– Он и твой друг тоже. Не используй его в качестве аргумента в споре.

– Так ты признаёшь, что мы спорим?

Я паркуюсь и глушу мотор.

– У нас с Диззи общие вкусы. Мы любим обсуждать музыку. Мою любимую музыку, импровизированную, без репетиций. Ту, которая идет из сердца. – Я дотрагиваюсь до ее руки, и она ко мне поворачивается.