– Пф-ф-ф. Видимо, теперь так будет всегда.

– Ах да, еще тебе пришла открытка от Мэрилин. Очень милая, – говорит Джорджиана неискренним тоном. – Здесь на фото Мэрилин и Джо. Она полностью одета. В отличие от тех фотографий, которые растиражировала каждая желтая газетенка в Америке да и, наверное, во всем мире.

Я закатываю глаза.

– Не будь такой бесчувственной. Я думала, ты ее большая фанатка. Не суди ее строго. Это старые фотографии, и она не давала разрешения на их публикацию в журнале. Особенно в таком журнале. Но своего тела она не стыдится. Короче, это нарушение контракта.

– С каких пор ты так много знаешь о личных делах Мэрилин? В открытке ничего такого не было написано. – Джорджиана сама на себя не похожа. Она говорит капризным голоском, как Рэй-младший, когда он расстроен.

– Мы с Мэрилин не только переписываемся, но и общаемся по телефону. Время от времени.

– Тот звонок был не единственным? Что еще вы обсуждали с мисс Монро?

Она говорит непривычным тоном. Я продолжаю следить за дорогой, но поглядываю на Джорджиану краем глаза. Она надула губы.

– Мэрилин посмотрела тот ковбойский фильм, где я пою «А-Тискет, А-Таскет». Ей очень понравилось.

– Ну и старье. Зачем она смотрит старые фильмы? И как она вообще его откопала?

– Я попросила ее об этом. Она все время твердит про уроки пения и актерского мастерства. Я написала, что хотела бы однажды сняться еще в одном фильме.

Я плавно маневрирую в плотном потоке машин.

– Ну и пробка. Домой мы приедем нескоро. – Я показываю на радио: – Будь так добра, найди нам что-нибудь послушать.

– Попроси Мэрилин, чтоб тебе дали роль в одном из ее фильмов. Она имеет связи в Голливуде.

– Боже мой, Джорджиана. Я и без нее смогу получить роль. Но отказываться от помощи не стану, если она предложит.

Джорджиана зажигает сигарету, но ручку на радиоприемнике и пальцем не трогает.

– Вы стали подружками не разлей вода. Что еще ты сделаешь из-за Мэрилин Монро? Ты поэтому сменила менеджера? Она тебя уговорила?

– Разумеется, нет. Что ты несешь? Неужели ревнуешь? Если кто-то меня и убедил, это была не Мэрилин, а Норман Гранц.

– Ему я тоже не доверяю. И вообще, не смей так говорить, никого я не ревную! – восклицает Джорджиана.

Она расстроена. Я нечаянно задела ее за живое.

– Хорошо. Как скажешь. – Я сворачиваю со скоростной магистрали.

Через несколько дней после моего разрыва с Мо Гейлом мы с Норманом Гранцем выпиваем по чашечке кофе в закусочной Куинса. Норман ненавидит декабрьский Нью-Йорк, но все же он прилетел меня повидать. После нашего разговора я вернулась в свой тюдоровский особняк, а Норман отправился в Лос-Анджелес. Теперь я самая счастливая джазовая певица в мире.

Осталось лишь поделиться хорошими новостями с собравшейся семьей, хоть и немногочисленной.

Сегодня – канун Рождества. Мы впервые встречаем его без Рэя, его родных и многих членов моей семьи.

Дом кажется совсем пустым, и, как это часто бывает во время праздников, я скучаю по маме, по Чику Уэббу, по маленькой девочке, которая пела в «Аполло», но хотела танцевать.

Слава Богу, у меня есть хорошие новости.

Я сижу в гостиной и смотрю, как под сверкающей елкой возится со своими старыми игрушками Рэй-младший. Весь дом украшен и наполнен запахом хвои. Мы нарядили сразу три дерева: два стоят на первом этаже, а третье – в главной спальне. Всюду развешаны и расставлены ветки омелы, остролиста, золотые гирлянды, фарфоровые олени, шоколадные Санта-Клаусы, карамельные тросточки и цветы в хрустальных вазах.