|
Пару раз даже подсказала более верное решение, словно она коренная сакрантка и знает все реалии, а я с Луны упал, и хотя подсказала шепотом, я все равно накалился и ждал конца приема, чтобы взорваться или же ее разорвать на части. Наконец Альбрехт, ориентируясь по истончившемуся потоку просителей, провозгласил: — Прием окончен! Его высочество принц Ричард и ее высочество принцесса Аскланделла удаляются на отдых. Я стиснул челюсти, что он несет, это я удаляюсь, нечего мне пристегивать еще кого-то, это же умаление моего достоинства и, главное, моей власти, плюс неясный намек, что мы с нею будем как-то отдыхать вместе, ага, каждый в зале это понимает не просто по-своему, а как раз все одинаково… Мы прошли через короткий узкий зал, больше похожий на коридор, я смотрел на приближающуюся дверь апартаментов, которые я занял по праву силы, и считал секунды, когда она закроется за нами, и я дам волю своему гневу. За мной вдвинулись помимо Аскланделлы мои лорды, я открыл было рот, набирая в грудь воздуха и раздуваясь от гнева, но Аскланделла произнесла чистым ангельским голоском, хотя и с неким брезгливым интересом: — Неужели ваша трусость, принц Ричард, настолько велика, что и на этот раз откажетесь от королевской короны? Альбрехт, Клемент и Сулливан довольно закивали, дескать, как точно принцесса выразила их мнение, только они помалкивают, мужчины, это женщину я не ударю… Я поперхнулся заготовленными словами, засопел, сжал мышцы и кое-как удержал рвущийся наружу гнев. — Что значит, — поинтересовался я злым голосом, — и на этот раз? На что вы намекиваете… ваше высочество? — Вам ее уже предлагали, — пояснила она. — Неоднократно. Разве не так? Сулливан прогудел мощно: — Даже при мне! — А при мне раз десять, — сказал Альбрехт и тоже, как и Сулливан с Клементом, посмотрел на Аскланделлу как на предводительницу их небольшого кружка заговорщиков. — Да, было, было… Я проигнорировал друзей, они только подвякивают, инициатор разговора сейчас она, посмотрел на нее уничтожающе, на что Аскланделла ответила прямым и чистым взглядом невинного ангела. — Ваше высочество, — произнес я настолько скромно, что прозвучало, как предельное высокомерие и чванство, — у меня среди титулов есть нечто повыше! Она спросила с живейшим интересом: — Что же это? Неужто император Священной империи? — Дефендер Веры, — отчеканил я, — а это повыше любых королевских и даже, уж простите, императорских! Лорды переглянулись, Аскланделла сказала с лицемерным сочувствием: — Да-да, понимаю. — В самом деле? — спросил я с недоверием. Она вздохнула. — Когда в светской жизни или мирской, как говорят церковники, возвыситься не удается, многие убогие ищут утешения в служении Господу. Там промахи не так заметны. Лорды посмотрели на нее с укором, а я, чувствуя, как они уже не столь рьяно поддерживают ее натиск, сделал вид, что глубоко уязвлен ее словами, просто смертельно ранен в самое сердце. Лорды, видя мои страдания, сердито засопели. — Не удается? — переспросил я. — Что же мне мешает? Танцевать вроде бы умею. |
