- И в самом деле, - согласилась Барбара, - дальше достаточно под каким-нибудь предлогом вызвать в Рим профессора Форстера, автора статьи и специалиста по Байрону, и дело почти сделано. Воспользовавшись сведениями из дневника, ученый сможет установить, где бывал Байрон, найдет площадь и дом, а потом и ангела.

 Бонсанти утвердительно кивнул:

 - Верно. С чего все началось? С письма художника Марко Тальяферри... Кстати, а куда оно делось?

 - Когда я нашел сумку... а я помню, что положил его туда... письма в ней не оказалось. Верно! А я-то считал, что ничего не пропало!

 - Теперь уже не важно, кто написал это письмо. Конечно же, не художник Марко Тальяферри, живший в прошлом веке. Но им удалось вызвать профессора в Италию и заставить его отыскать Рим Байрона... Конечно, они не могли ему прямо сказать: "Найдите сокровище!" - или пусть даже более романтичный знак повеления... При такой постановке вопроса вы бы, разумеется, отказались... И тогда они создали вокруг вас эту обстановку некромантии, магии. В общем, постарались произвести на вас впечатление. И в то же время дали вам убедительные доказательства истинности легенды: картину, медальон с монограммой...

 - И к тому же у меня крадут сумку в надежде, что смогут расшифровать микрофильмы, то есть прочитать неизданную часть дневника Байрона. А вскоре возвращают, когда понимают, что не в состоянии этого сделать. Все их действия превосходно вписываются в стройный, логичный план. Тем не менее никуда не денешься от того факта, что ювелир Брандани и художник Тальяферри родились и умерли тридцать первого марта, и их разделяет столетие.

 - Не спорю, впечатляющее совпадение, построенное на вашей дате рождения, чтобы вы поверили в историю с перевоплощением и предназначением... В сущности, им нужно было задать вам определенные параметры для поисков. А тридцать первое марта они превратили во что-то вроде ультиматума: или найти, или умереть... - все так же флегматично рассуждал Бонсанти, допивая вино. Но давайте разберемся, кто же эти люди, которые нарушили ваши римские каникулы. - Бонсанти покосился на Барбару. - Прежде всего князь Анкизи, человек, который разоряет себя, пытаясь жить, как знатный синьор эпохи Возрождения. Его мании приобретают все более странный характер... Боюсь, он плохо кончит. А остальные? Синьора Джаннелли с ее страстью ко всему потустороннему и явными гипнотическими способностями... Профессор Баренго, известный нумизмат... Ну, этого Анкизи втянул в свои сумасшедшие поиски... Портной Пазелли, бедняга, из кожи вон лезет, стараясь угодить Анкизи. За гроши создает ему костюмы самых фантастических рыцарских орденов. Вся эта компания, как говорится, и мухи не обидит.

 - Не обидит, говорите? - воскликнул Эдвард. - А девушка? Эта Лючия? Кто она?

 Бонсанти не смутился:

 - И на этот счет у меня тоже есть кое-какие соображения... Ведь ваши сведения о ней весьма неопределенны.

 - После ночи в таверне "У Ангела" и спиритического сеанса я видел ее лишь однажды.

 - Во всяком случае она не призрак и не дух. Девушку, которая в чем-то похожа на вашу Лючию, года два тому назад поместили в психиатрическую клинику. Ее лечили от раздвоения личности: в какие-то моменты ее охватывала настоящая мания перевоплощения, ей казалось, будто она вовсе не она, а какой-то другой человек.

 - Например, женщина, которая жила в прошлом веке? - Голос Эдварда звенел от волнения. - Натурщица Тальяферри?

 - Возможно. Приходите завтра в наше управление, и я покажу вам ее фотографии.

 Барбара сидела, подперев ладонью лицо, и во все глаза смотрела на Эдварда и Бонсанти.

 - А таверна "У Ангела", вы нашли ее? - продолжал допытываться Эдвард.

 - Нет, хотя прочесал насквозь весь квартал.

 - Но эта таверна существует, комиссар.