Мэллори притихла.

– Прости. Гигги, – добавила она на языке близнецов, что означало: «Я тебя люблю».

– Ты что же, считаешь, что они выходят в полночь и непременно волочат за собой цепи?

– Понятия не имею. Но я и в самом деле раскаиваюсь.

Мэлли украдкой огляделась, чтобы убедиться, что их разговор никто не подслушивает.

– Я познакомлюсь с ним и уйду. Но что касается всяких там переходов… выбрось это из головы. Мышка, прошу тебя. Сначала хорошенько подумай. А потом подумай еще раз. – К удивлению Мерри глаза сестры наполнились слезами. – Я не думаю, что у этой ситуации было много прецедентов.[19] Но твердо знаю, что не смогу без тебя жить.

В этот момент Мередит бросилась бежать. Она распахнула объятия и взлетела над землей, как часто делала это во время выступлений в группе поддержки. Но на этот раз было ясно, что ее кто‑то поднял. Кто‑то, кого Мэллори не видела.

Она отчаянно напрягала зрение и все свои способности. Но правила дара  непреодолимой стеной стояли между ней и… и Беном. Она могла видеть только будущее. Бен принадлежал прошлому.

Сомнений больше не осталось.

Мерри, сияя от счастья, обернулась к сестре. Она уже была похожа на ангела. «Нет,  – подумала Мэллори. – Нет, я ее не отпущу. Ни ради Бена, ни ради кого‑либо еще. Это должно закончиться. Здесь и сейчас» .

– Мэллори! – окликнула ее Мерри. – Это Бен Хайленд.

Мэлли не знала, что ей надо сказать. Но понимала, что обязана, уважая Бена, обращаться к нему так, как если бы он действительно стоял перед ней. Впрочем, в каком‑то смысле, в каком‑то виде, в какой‑то форме так оно и было.

– Бен, привет. Он… Он ведь меня слышит? Да, Мышка? – заколебалась Мэлли.

– Он тебя слышит. Говорит, что видел, как ты буцала мяч с Адамом у лагуны, и подумал, что это я. Он тогда еще не знал, что нас двое.

При мысли о том, что ее видят те, кого не видит она, – а Бен явно не был в этом одинок, – Мэллори содрогнулась.

Собрав нервы в кулак, она заговорила снова:

– Бен, мы ведь не просто близнецы. Возможно, Мерри рассказывала тебе о нас.

– Рассказывала, – подтвердила Мерри. – Во всяком случае, о себе.

– То, что она говорила, касается нас обеих. Только она видит прошлое, а я – будущее. Вот почему я не вижу тебя. Мне… очень хотелось бы увидеть первую любовь моей сестры. Мне знакомо это чудо, когда тебе кажется, что ты можешь летать. У меня в жизни такое уже было. Но эти отношения пришлось прекратить, потому что вмешалась жизнь. Она‑то и не допустила дальнейшего развития.

– Не надо, – предостерегла ее Мерри. – Мэлли, не пытайся ничего за меня решать.

– Бен, моя сестра готова ради тебя на все. Это любовь. Она больше, чем небо. Моя лучшая подруга тоже отдала все ради любви. Ради любви ко мне как к подруге и ради любви к мужчине. Это сломало ей жизнь. Но когда говорят, что любовь слепа… – Мэллори замолчала. Она не была уверена, что сейчас скажет, но знала, что каждое ее слово должно быть значимым и весомым. – Я не думаю, что это означает то, что любовь делает нас слепыми к недостаткам любимого человека. Я думаю, это означает, что любовь делает нас слепыми ко всему, что с этим человеком не связано. У Мередит есть семья, которая любит ее так же, как твоя семья любит тебя. У нее есть друзья, которые от нее без ума. У нее есть младшие братья, которым она нужна. – Мэл сделала шаг вперед. В воздухе дрожало нечто… физически ощутимое, едва ли не видимое. Она повернулась к этому почти световому явлению и продолжала: – А еще, Бен, у нее есть я.