Люди презрительно засмеялись.

     - Мы знаем, что прирученные готовы вылизать весь Север, чтобы угодить

вам, - сказал молодой Ханнит. - Но мы не будем этого делать.  Что  еще  ты

хочешь нам сказать, гильдсмен?

     Ошеломленный, Ломар не знал, что же им сказать, и, пока он так  стоял

в затруднении, они отвернулись от него. Рассерженный своей  неспособностью

и их полнейшим равнодушием,  так  отличающимся  от  отношения  прирученных

токов, он  почувствовал,  как  краска  бросилась  ему  в  лицо.  Пока  они

разговаривали друг с другом, он отдернул дверной занавес и вышел наружу.

     Лагерь - любое поселение диких токов называлось лагерем  -  стоял  на

вершине холма; с него в промежутках между черными  утесами  на  юге  виден

океан, по которому медленно ползла черная точка - лодка.

     Ветер влажный, холодный и становится все  холоднее.  По  тропе  внизу

прошли три женщины, сгибаясь  под  грузом  дров;  из  одной  хижины  вышел

мальчик с несколькими рыбинами, насаженными на прут, и перенес их в другую

хижину. Большинство домов находились рядом,  некоторые  едва  не  касались

друг друга. Худые визжащие  дети  бегали  по  узеньким  улочкам;  один  из

мальчиков увидел, что Ломар смотрит на него, плюнул в  его  направлении  и

вытер рот изодранным рукавом. Дикие токи! Сумеет ли  он  сделать  на  этом

оборванном Юге то, что не  сумел  на  тупом  Севере?  Казалось,  нет.  Он,

казалось, вообще не сможет ничего сделать.

     Вскоре посетители вместе с хозяином вышли из дома Олд Гана и пошли по

продуваемой ветром улице к огороженному  участку  вокруг  самого  большого

здания лагеря - к дому мистера Малларди. Вскоре из трубы поднялся дым; как

бы ожидая этого сигнала, со свинцового неба полетели снежные хлопья, и тут

же задымили остальные дома; вскоре все небо было плотно столбами дыма.

     То ли глядя на незнакомое зрелище,  то  ли  желая  наказать  себя  за

неумелость, то ли бросая вызов судьбе, Ломар все стоял, и стоял, и  стоял.

У него было смутное намерение подождать до темноты,  но  вскоре  вспомнил,

что день на Пиа-2 на шесть часов длиннее  земного;  тут  же  почувствовал,

какое огромное расстояние отделяет  его  от  дома.  Промокший,  замерзший,

жалкий, он понуро направился к дому, из которого вышел.

     Хозяин вернулся поздно. Он добавил  свою  сырую  одежду  к  той,  что

сушилась перед печью, и переоделся. Потом, не глядя на  сидевшего  в  углу

Ломара, сказал:

     - Вы думаете, что краснокрылка - это главная проблема?

     - Что?

     -  Вы  думаете,  что  главная  проблема  -   как   собрать   побольше

краснокрылки?

     Ломар зевнул. Потянувшись, он спросил:

     - А разве не так? - И тут до него дошло, что Олд Ган  говорил  новым,

каким-то встревоженным голосом. - А что?

     Старик покачал головой. Садясь у огня, он сказал,  как  бы  размышляя

вслух:

     - Предположим, их удастся убедить.