|
А когда семена взошли, мой Пьеро отобрал лучшие экземпляры и в феврале пересадил их. И тогда, слушай внимательно, Мартина... — Даниель поднялся и торжественно повысил голос: — Тогда... Мартина оперлась локтем на подушку, вся — внимание. — На одном из молодых розовых кустов, — сказал Даниель, — выросших в результате тайных опылений, которыми Пьеро занимался в начале июля 1949 года, в мае 1950 года расцвела роза! И какая роза! Она была, как негритенок, родившийся у белой женщины, — никак не скроешь срама! Это был новый гибрид, поразительный гибрид! И, Мартина, — какой аромат! Непохожий ни на один из четырнадцати запахов роз: не лимонный, не гвоздичный, не миртовый, не чайный... У этой розы был удивительный, непревзойденный запах — запах розы!.. Даниель ходил взад и вперед по неровным доскам пола. — Когда Бернар обнаружил этот «срам», он пришел, говорят, в невероятную ярость. Что это такое? Откуда это? Он побежал к отцу и, наверно, такого ему наговорил... Пьеро притворился, что он тут ни при чем, но отец тоже хитер, он прижал Пьеро к стенке и обозвал его всеми именами... И это из-за каких-то нескольких десятков розовых кустов... Просто позор! Но теперь отец не хочет упустить и своей выгоды. Гибрид может оказаться интересным, он это прекрасно видит. И вот в августе Пьеро уже с отцовского благословения привьет новый гибрид к шиповнику. Окончательно будет видно, что из этого получится... через три-четыре года. Когда имеешь дело с природой, не приходится спешить. Но вдруг Бернар опять все уничтожит? Меня дрожь пробирает... и не знаю отчего—от страха за розы или от ненависти к этому зловещему типу. И верно, он дрожал, и Мартина тоже... — Неужели ты думаешь, что он способен выдернуть привитые шиповники? — Если он это сделает, я его убью! — Вдруг Даниель расхохотался. — Представляю себе, как я объяснял бы на суде, что я его убил из-за истории с хромосомами... Что это борьба за прогресс... Что Бернар — подлый реакционер. Для них я был бы, наверно, сумасшедшим, который убил человека из-за двух десятков погубленных розовых кустов. Им ни за что не понять, что это убийство — результат преступной страсти. Они отрубили бы мне голову. И все-таки я бы его убил... Пойдем к окну, любимая, мне не хватает воздуха, я задыхаюсь... Мартина подбежала к нему, они сели на подоконник открытого окна и вместе вдыхали сочный, свежий аромат, доносившийся к ним с плантаций, словно охлажденный в огромном чане ночи, посеребренном луной. Даниель декламировал: Хафиз, стремишься к розе ты со страстью соловьиной, Ты жизнью оплатить готов пыль под ногами стража роз. |
