И тут взорвалась Цендри. Злость накатила на нее, непередаваемая и безотчетная.

– Я как‑нибудь сама разберусь, где и что мне нужно делать. Я способна принимать решения без посторонней помощи. Или ты думаешь, что я твоя собственность? Тогда эти женщины абсолютно правы.

– Я обязан заботиться о тебе, – возразил он, – или мне уже нельзя этого делать?

Цендри вздохнула. Внутри у нее все клокотало, но она решила не спорить.

– Не стоит переживать сейчас, любимый, все уже прошло. Завтра мы отправляемся на Руины, так что все складывается хорошо, у Ванайи нет больше причин откладывать нашу работу. – Она попыталась улыбнуться. – Завтра ты начнешь заниматься своими Строителями.

– Надеюсь, что так и случится, – ответил Дал, пытаясь унять охватившее его раздражение. – Однако этот чертов Ру, не стоило бы тебе соглашаться на его присутствие.

– Дал, я думала, что мы уже закончили, – взмолилась Цендри.

– Нет, – снова вскипел Дал. – Я понимаю, о чем ты печешься. Я же прекрасно вижу, что у тебя на уме. Ты хочешь избавиться от меня, нейтрализовать, чтобы я не мешал. Ты знаешь, что ничего не смыслишь в археологии, я буду постоянно поправлять и учить тебя, и тогда все эти женщины поймут, кто из нас ученый, а кто нет. Ты не хочешь, чтобы твой авторитет среди них упал.

– О чем ты говоришь, Дал, – вспыхнула Цендри, однако в душе она чувствовала, что он прав. Она действительно страшилась работы на Руинах, ей претила мысль о том, что придется часто обращаться к Далу за помощью. Да, Цендри очень заботил ее авторитет на Изиде и она не могла допустить, чтобы ее помощницы хотя бы на секунду подумали, что она не ученая дама. А услышав замечания Дала, они догадаются, они сразу определят, что ученая дама с Университета никакой не ученый, а всего лишь рядовая ассистентка.

– Это место портит тебя, Цендри, – бросил Дал. – Эти бабы наговорили тебе кучу гадостей, в которые ты охотно поверила, они вбили тебе в голову, что ты можешь обойтись без меня! И теперь ты трясешься, ты панически боишься нашей работы на Руинах. Если бы ты могла, ты бы меня туда и близко не подпустила!

– Это нечестно, Дал, – тихо сказала Цендри.

– Нечестно? – кричал Дал. – И ты еще говоришь о честности? Мне?! Все это время ты пытаешься превратить меня в такого же податливого ублюдка, как Ру, и, видя, что я не хочу таким становиться, ты называешь это нечестным. Ты хочешь, чтобы я таскался за тобой и принимал те крохи, которые ты мне соизволишь бросить? Этого не будет! Ты забыла, что я родился на Пионере, а ты – моя жена, Цендри.

– Говори тише, Дал, – взмолилась Цендри, внезапно испугавшись крика мужа. Они говорили на своем языке, но тот, кто мог услышать, слушал бы не слова, а тон, которым Дал разговаривал с ней. – На Изиде не принято мужчинам так разговаривать с женщинами.

– Я говорю, как считаю нужным, и ты не смеешь мне приказывать!

Цендри умоляюще вытянула вперед руки, пытаясь успокоить Дала. Она уже устала от постоянных сцен, ей опостылело вечно оправдываться и успокаивать мужа, утешать его уязвленную гордость, а потом ложиться с ним в постель и отдавать ему свое тело. В последнее время любовь Дала больше походила на унижение, на надругательство. «Нет, хватит! Надоело!»

Цендри подняла голову и посмотрела на мужа. Взгляд ее глаз внезапно сделался суровым.

– Да пошел ты к черту, – крикнула Цендри. – Делай что хочешь – ори, ругайся, мне все равно. Даже можешь пообещать поколотить меня, ведь, кажется, так поступали мужчины на твоем Пионере? – Она презрительно взглянула на Дала.