– Нет гостиницы,

– Зато есть паб, – послышался дружелюбный и жизнерадостный голос у него за спиной. Аргайл обернулся и увидел в дверях магазина лабрадора Фредерика. – Правда, ночевать в нем я бы не посоветовала.

– Крысы? – разочарованно спросил он.

– Совершенно верно, – спокойно подтвердила Мэри Верней, входя вслед за собакой. – Но ночь как-нибудь перебьетесь. Вам пришлось остаться из-за Джеффри?

Не очень скромная особа. Краем глаза Аргайл заметил, что большое бледное приспособление для продажи сигарет навострило уши, прислушиваясь к разговору. Он торопливо направился к выходу в сопровождении миссис Верней.

– Как вас зовут? – спросила она, когда они снова глотнули свежего воздуха.

У нее оказался приятный, хорошо поставленный голос, удивительным образом лишенный всякого акцента. Просто у нее нормальное произношение, понял Аргайл: она не глотала слова, комкая фразу, как деревенские невежды, и обходилась без манерного прононса, отличающего речь английских аристократов.

Аргайл представился и попытался рассмотреть свою новую знакомую. Приятная, типично английская леди в твиде, на который налипла собачья шерсть. Ей достались отлично скроенная фигура и кожа, сохраняющая свежесть на протяжении многих десятилетий благодаря бодрящему холодному дождю, ласкающему ее во время прогулок с пушистым любимцем.

– А хотите чаю? Я как раз пью чай в это время. Сразу предупреждаю: я собираюсь выжать из вас всю информацию о Джеффри и обо всем, что там произошло. Ребята из полиции чертовски неразговорчивы, а я просто умираю от любопытства.

Аргайл не стал долго раздумывать и принял приглашение. По крайней мере хоть какое-то развлечение. К тому же леди тоже может снабдить его информацией.

Они дошли до конца центральной улицы, потом спустились вниз по широкой дороге и свернули налево в переулок. Все это время Мэри Верней без умолку болтала. Она поведала ему о семействе соек, устроивших гнездо на старом дубе, и о насекомых-вредителях, поразивших все окрестные вязы. Иногда она отвлекалась, свистом и окриками призывая к порядку Фредерика, который вприпрыжку бежал за хозяйкой и радостно совал свой нос в каждую кучу чудесного летнего мусора, попадавшуюся ему на пути.

Постепенно Аргайл пришел к выводу, что поселок Уэллер – не самое плохое место. Он расположился в уголке, нетипичном для Восточной Англии: пейзаж здесь не был плоским, как блин, и, возможно, поэтому сюда не проникал леденящий штормовой ветер с Северного полюса. По некоторым приметам Аргайл установил, что места эти были обжиты еще несколько столетий назад. Население поселка едва ли насчитывало тысячу жителей, большая часть которых жила в крошечных коттеджах вдоль так называемой главной улицы и на фермах. Церковь, однако, – высокое просторное здание, способное вместить всех жителей города и даже больше, – могла составить гордость небольшого города. Квадратная башня казалась зловещей на фоне мирного пейзажа, а отсутствие других строений, сравнимых с ней масштабами, еще более усиливало это впечатление и говорило о том, что поселок так и не оправился после нашествия «черной смерти».

На окраине в последние годы выросло несколько современных домов, построенных для людей, которые предпочитали жить в сельской местности и в то же время не желали отказываться от городских удобств и архитектуры. Там же располагалось и здание особняка Уэллер-Хаус.

Он стоял в самом конце широкой, но тихой и пустынной улицы. Конец семнадцатого века, навскидку определил Аргайл. Один из фасадов в девятнадцатом веке перестроили в греческом стиле, другой – несколько десятилетий спустя – в готическом. В результате строение напоминало картинку из учебника архитектуры. Как ни странно, Аргайлу это смешение стилей показалось очаровательным. И размер дома он тоже одобрил – не гигантский дворец, а просто красивый дом, в котором приятно жить, вызывая восхищение и зависть всех соседей на двадцать миль вокруг.