|
А наши девочки в пансионе Адаме. Есть ли у них там какая-либо возможность обогреться? Я успокоил себя мыслью, что Литчфилд достаточно большой город, а по радио не объявляли об авариях электросети в городах. - Самый свирепый снежный ураган за последние семьдесят два года... По окончании последних известий заиграла музыка, и я выключил транзистор. Мы вынуждены были есть, прижавшись возможно плотнее к камину, так как в нескольких метрах от него уже чувствовался холод. Почему Изабель?.. С тех самых пор, как мы познакомились, я уже говорил об этом, она не перестает смотреть на меня определенным образом, но сегодня мне кажется, что она смотрит как-то особенно. В какой-то момент мне показалось, что я прочитал в ее взгляде: "Я знаю". Без гнева. Не как осуждение. Всего лишь констатация. "Я тебя изучила, и я знаю". Надо сказать, что мое похмелье все еще оставалось тяжелым и во время завтрака меня два раза чуть не вырвало. Смертельно хотелось опохмелиться, но я не смел. Почему? Постоянный вопрос. Всю-то жизнь я задаю себе вопросы, впрочем не такие уж многочисленные, а иногда и совершенно идиотские, но удовлетворительных ответов никогда не нахожу. Я - мужчина. Изабель считает нормальным, что вчера вечером на ее глазах пятьдесят человек - мужчины и женщины - пили, не соблюдая никаких норм. А ведь когда я хватал стаканы со всех столов, мне хотелось спрятаться, чтобы осушить их украдкой. Почему? Вернувшись домой, Изабель сама предложила Моне выпить, а я долго колебался, прежде чем решился налить себе. Что мешало мне сейчас открыть шкаф с напитками, выбрать бутылку и пойти на кухню за стаканом? Мне ведь это - необходимо. Я не собираюсь напиваться, а всего лишь - опохмелиться. Колебания мои длились полчаса, ив результате я все же схитрил: - Вам не хочется чего-нибудь выпить, Мона? Она взглянула на Изабель, как бы спрашивая у нее разрешения. - Возможно, мне станет легче? - А ты, Изабель? - Нет, спасибо... Обычно, за исключением тех случаев, когда мы отправляемся в гости или принимаем гостей у себя, я пью всего лишь один стаканчик виски, перед обедом, вернувшись из конторы. Часто и Изабель составляет мне компанию, правда, она сильно разбавляет свое виски водой. Но она вовсе не пуританка. Никогда не критикует ни пьющих, ни тех из наших друзей, которые ведут довольно беспорядочную жизнь. Тогда почему же, черт побери, я испытываю этот страх? Ведь совершенно ясно, что я боюсь. Но чего? Упрека? Никогда она меня ни в чем не упрекнула. Тогда? Боюсь ее взгляда? Точно так же, как ребенком я боялся взгляда моей матери? Тоже нет. Никогда она ничего не предпринимает, не посоветовавшись со мной. Она не из тех сильных и властных женщин, на которых жалуется столько мужчин. В присутствии посторонних всегда предоставляет говорить мне, как бы отступая в тень. Она просто очень спокойная. Какая-то безмятежная. Не объясняется ли этим все ее поведение? - Ваше здоровье, Мона... - Ваше, Доналд, за твое, Изабель... Мона даже не пыталась изображать безысходное горе. Возможно, по-своему она и старалась казаться опечаленной, но это не было душераздирающим отчаянием. |
