Ахмет понимающе улыбнулся. Налил себе и боссу по полному фужеру вина.

Увезти Тараса с рынка кавказцам не удалось…

Вдоль ларьков и палаток прохаживается немолодая женщина с вместительной корзиной.

– Кому бутерброды с сосисками? Берите, пока горячие, – распевно рекламирует она свой товар. – Вкусно – не оторвешься… Дешево, почти даром… Торопитесь пока свежие, остынут – подорожают.

Проголодавшиеся торговцы охотно раскупали содержимое корзины, тут же вгрызались в подсушенные булочки, проложенные сосисками. Хвалить не хвалили – нет времени на зряшные разговоры, побыстрей бы расторговаться и сбежать с осточертевшего рынка.

– А ты, мужичок, не хочешь побаловаться? – остановилась женщина возле поникшего Бульбы. – Вижу, пострадал, бедненький, ножки повредило, ручки покалечиво. Больше кушать надо, силушку надкачивать… Возьмешь булочку? Ежели возьмешь – две сосиски вместо одной положу.

Босяк скучающе отвернулся. Костоломы не базарили про бабу, твердили о каком то горбоносом, подсовывал фотку. Сидящие рядом приказчики охранники не мешали. Пусть телка туманит мозги Тарасу, авось, хохол отмякнет, будет сговорчивей.

– Давай, – наконец, согласился калека. – Филки получишь у него, – насмешливо кивнул он в сторону Босяка.

– Бог с тобой, какие там филки? Ради Христа подам тебе, бедняга. Кушай на здоровье, поправляйся!

Торговка достала бутерброд, дополнительно обещанную сосиску – из отдельного полиэтиленнового пакетика. Протянула Бульбе. Еще раз пожелав выздоровления, затерялась в толпе. Пакет из под сосиски выбросила в мусорный контейнер.

Тарас проводил ее подозрительным взглядом. Впервые видел, чтобы продавцы раздаривали свои товары. Крыша поехала у бабы, что ли?… А ему то что – поехала или не поехала? Булочка, похоже, свежайшая, вчера только выпеченная, сосиски не успели остыть – теплые.

Калека ухватил перевязанной рукой бутерброд и откусил… раз, другой. Добрался до сосиски…

Вдруг перехватило дыхание, рот заполнила вязкая слюна, на глаза наплыл серый туман… Бульба выгнулся, попытался крикнуть, позвать на помощь, но вместо крика – бульканье. Дородный украинец сполз с табурета и замер…

Монах не терпел ни предательства, ни неудач. Они карались смертью. На этот раз в роли палача – рыночная торговка булочками. Собков нисколько не удивился бы, узнав, что этим же вечером она тоже отравилась… консервами. По части заметания следов командир «эскадрона смерти» – профессор.

Подоспевшие милиционеры опросили свидетелей, составили протоколы, осмотрели и зафиксировали место происшествия. Расторопного «приказчика» допросить не удалось – он благоразумно смылся, оставив без надзора свои парфюмерные изделия.

Приехавший по вызову сотрудник уголовного розыска старший лейтенант Дымов отправил на экспертизу недоеденный покойным бутерброд. Заключение – однозначно: в одной из сосисок – сильнодействующий яд.

Как водится, заведено уголовное дело, очередная тощая папка легла на стол измученного непосильной работой следователя…

Известие о гибели похищенного связника Ганс воспринял на удивление спокойно. Досадно, конечно, что не удалось выкачать из хохла имя «покупателя», но вряд ли хохол что нибудь знал. Обыкновенный робот, заряженный парольными фразами.

И все же, кто виноват в проколе? Кого судить и карать?

Здесь тоже все ясно. Только полный идиот, вроде Ахмета, мог ограничиться двумя пехотинцами. Будь рядом пяток пастухов – не уйти мужику, повязали бы любого богатыря, даже – хваленного Илью Муромца.

Но карать помощника Ганс не решился – слишком самолюбив Ахмет.