|
Было около четырех часов, когда присяжные удалились в совещательную комнату. Обвиняемого увели из зала, и - событие неслыханное в судебных разбирательствах! - ни один из тех, кто присутствовал в зале с самого утра, не собирался покидать своего места, хотя было неизвестно, как долго продлится обсуждение. С этой минуты зал оживленно загудел, так и сяк обсуждая различные обстоятельства дела; в то же время в сердцах присутствовавших поселилось беспокойство. Господин Жерар спросил, можно ли ему удалиться. Ему хватило сил выступить с ходатайством о смерти, однако выслушать смертный приговор было ему невмоготу. Он встал, чтобы выйти. Толпа, как мы говорили, была весьма плотная, однако перед ним все расступились: каждый торопился посторониться, словно истец был прокаженный, последний оборванец, - самый бедный, самый грязный из присутствовавших боялся запачкаться, коснувшись этого человека. В половине пятого прозвонил звонок. По рядам собравшихся пробежало волнение и передалось тем, кто толпился за дверьми Дворца. И сейчас же, подобно тому как бывает во время прилива, волна вновь накатила на зал заседаний: каждый поспешил занять свое место. Однако напрасно так суетились зрители: старшина присяжных просил уладить какую-то формальность. Тем временем в окна уже заглядывало хмурое утро, соперничая со светом свечей и ламп. В эти часы даже самые выносливые люди испытывают усталость, а самые веселые чувствуют грусть; в эти часы всех бьет озноб. Около шести часов снова раздался звон колокольчика. На сей раз ошибки быть не могло: после двухчасового обсуждения вот-вот объявят либо решение присяжных о помиловании, либо смертный приговор. Сильнейшее напряжение передалось всем собравшимся. Словно по мановению волшебника в зале установилась тишина среди присутствовавших, еще за минуту до того шумно и оживленно обсуждавших происходящее. Дверь, соединявшая зал заседаний и комнату присяжных, распахнулась, и на пороге показались заседатели. Зрители старались заранее прочесть на их лицах приговор, который присяжные собирались произнести: кое-кто из присяжных был заметно взволнован. Несколько мгновений спустя суд уже находился в зале заседаний. Старшина присяжных вышел вперед и, прижав руку к груди, тихим голосом стал читать приговор. Присяжные должны были ответить на пять вопросов. Вопросы эти были выражены так: 1) Виновен ли г-н Сарранти в предумышленном убийстве некой Урсулы? 2) Предшествовали ли этому преступлению другие преступления, оговоренные ниже? 3) Имел ли он целью подготовить или облегчить себе исполнение этих преступлений? 4) Совершил ли кражу со взломом г-н Сарранти в комнате г-на Жерара днем 19-го или в ночь с 19-го на 20 августа? 5) Причастен ли он к исчезновению двух племянников вышеупомянутого Жерара? На мгновение воцарилась тишина. Никто не в силах был бы описать волнение, охватившее присутствовавших в этот миг, такой же краткий, как мысль, хотя, должно быть, он показался вечностью аббату Доминику, по-прежнему стоявшему вместе с адвокатом у опустевшей скамьи обвиняемого. Старшина присяжных произнес следующее: - Обещаю и клянусь перед Всемогущим Богом и людьми! Решение присяжных таково: "ДА - большинством голосов по всем вопросам - обвиняемый виновен!" Взгляды всех присутствовавших обратились на Доминика: он, как и остальные, выслушал приговор стоя. |
