|
Если мир вырастает из этих штанов и они становятся неудобны, нужно добыть другие - и ничто существенное в человеке от этого не исчезнет. Смею вас уверить, что сейчас именно к этому идет. Человек все больше освобождается от представления, будто его штаны - это и есть он сам. Если наши правители и учителя не попытаются выбросить старое тряпье, тем хуже для них. В конечном счете будет хуже. Хотя в ближайшее время, как, по- видимому, думает сэр Уолтер, туго придется нам. Но в конечном счете мы должны будем обзавестись новой системой управления и новыми учителями для наших сыновей, как бы это ни было трудно и хлопотно, какою бы длительной и кровавой ни была эпоха перемен. - Нешуточное дело, - сказал мистер Хэмп. - Тем привлекательней оно должно быть для гражданина страны, занятой нешуточными делами, - сказал Кемелфорд. - И кой черт нам так уж бояться выкидывать старье на свалку? - вмешался сэр Басси. - Если школы приносят вред и внушают детям устарелые понятия, которые порождают войну, почему бы от этих школ не избавиться? Выкинуть на свалку наших отживших учителей. И мы заведем совсем новую школу, да еще какую! - А университеты? - немного повысив тон, иронически спросил мистер Парэм. Сэр Басси повернулся и хмуро поглядел на него. - Парэм, - медленно произнес он, - вы ужасно довольны тем, как сейчас обстоят дела в мире. А я не доволен. Вы боитесь, как бы что-нибудь не изменилось. Вам очень хочется, чтоб мир оставался таким, как он есть. Иначе вам пришлось бы чему-нибудь научиться и бросить все эти старые фокусы. Да, да, знаю я вас. Больше у вас ничего нет за душой. Вы боитесь, что настанет время, когда за все нынешние великие ценности никто гроша ломаного не даст. Вашему Наполеону мерещилось, что у него особая судьба, а старик Ришелье воображал, будто ведет неслыханно мудрую и передовую внешнюю политику, а придет время, и для разумного человека это будет все равно что (он шарил в уме, подыскивая подходящий образ, и наконец нашел)... все равно что рассуждения какого-нибудь кролика, который жил при королеве Елизавете. Это была такая неприкрытая атака, таким рассчитанным оскорблением прозвучал намек на ученые труды мистера Парэма, посвященные кардиналу Ришелье, что почтенный джентльмен растерялся и не мог вымолвить ни слова. - Поди ты! - продолжал сэр Басси. - Да когда я слышу такие разговоры, мне одно приходит на ум: что эта самая традиция - просто-напросто вежливое наименование всякого гнилья. В природе все правильно устроено: одно умирает, другое рождается. А с человеческими установлениями без этого уж вовсе нельзя. Как жить, если не выкидывать и не уничтожать старье? Как наведешь в городе чистоту, если не сжигать мусор? Что, в сущности, такое эта ваша история? Попросту всякие остатки от вчерашнего дня. Яичная скорлупа и пустые жестянки. - Вот это мысль! - сказал Хэмп и с уважением посмотрел через роговые очки на сэра Басси. - Господа, - продолжал он, и голос его дрогнул, - величайший из реформаторов повелел миру родиться заново. И это, как я понимаю, относится ко всем и вся. - На сей раз нам требуются грандиозные роды, - вставил Кемелфорд. - Дай бог, чтобы не случилось выкидыша, - сказал сэр Уолтер. И улыбнулся собственной выдумке. - Если мы устроим родильную палату на складе оружия, в самый неподходящий момент может начаться пальба из пушек. Мистер Парэм, чопорный и молчаливый, затянулся превосходной сигарой. |
