– Извините, лейтенант, но это пока подождёт.

Маккиннон остановил лейтенанта, взяв его за плечо.

– Вы хотите сказать, пока... доктор Сингх?

– Вряд ли ему это понравится, если не сказать иначе. А потом сейчас шторм. Видимость нулевая. звёзд нет, да и ночью не будет.

– Ах да. – Ульбрихт откинулся на подушку. – Впрочем, сегодня я себя что‑то не очень хорошо чувствую.

Именно в этот момент, в третий раз за день, погас свет. Маккиннон включил свой фонарик, отыскал и зажёг четыре никель‑кадмиевые запасные лампы и задумчиво посмотрел на Паттерсона.

– Что‑нибудь случилось? – спросил Боуэн.

– Простите, сэр, – произнёс Паттерсон, который совершенно забыл о том, что капитан не может видеть. – Опять свет погас.

– Опять. О господи! – Голос капитана звучал скорее с отвращением, нежели с тревогой и злостью. – Не успели мы подумать, что разделались с одной проблемой, как возникла другая. Опять наверняка наш Невидимка.

– Может быть, сэр, – ответил Маккиннон, – а может быть, и нет. Я не могу себе представить, что свет погас только из‑за того, что кого‑то там накачали наркотиками или усыпили хлороформом. Или из‑за того, что кому‑то просто захотелось подурачиться, потому что видимость – ноль. Если же это диверсия, то причина здесь совершенно в ином.

– Пойду‑ка я спущусь в машинное отделение, – сказал Паттерсон. – Что они мне там скажут? Похоже, для мистера Джемисона появилась новая работка.

– Он занимается надстройкой, – сказал Маккиннон. – Я схожу туда, тем более, что я туда собирался. Пошлю его к вам. Встречаемся здесь. Да, сэр?

Паттерсон кивнул и выбежал из палаты.

На верхней палубе бортовые леера были незаменимы как своеобразные ориентиры при отсутствии света. Поскольку шёл снег, Маккиннон в буквальном смысле этого слова не видел дальше своего носа. Он резко остановился, когда на кого‑то налетел.

– Кто это? – резко спросил он.

– Маккиннон? Это я, Джемисон. Невидимка опять приложил руку.

– Похоже на то, сэр. Мистер Паттерсон хотел видеть вас в машинном отделении.

На палубе, у входа в надстройку, боцман столкнулся с тремя матросами из машинного отделения, которые заделывали пробоины на двух бимсах. Двумя палубами выше он увидел Нейсбая, погружённого в задумчивость у входа в капитанскую каюту.

– Никто тут не появлялся, Джордж?

– Ни одного человека, Арчи, но, похоже, кто‑то бродит поблизости.

Боцман кивнул, поднялся на мостик, убедился, что Трент на месте, и спустился вниз. Он остановился у капитанской каюты и посмотрел на Нейсбая.

– Что‑нибудь заметили?

– Да. Я обратил внимание на то, как уменьшились обороты двигателя и мы замедлили ход. На сей раз бомба, как я понимаю, в машинном отделении?

– Нет. Если бы это было так, мы бы в госпитале услышали её взрыв.

– Вполне хватило бы и ручной гранаты.

– Вы всегда ждёте самого худшего, так же как и я, – сказал Маккиннон.

Он обнаружил Паттерсона и Джемисона в госпитале, в районе столовой.

Их сопровождал, к удивлению Маккиннона, Фергюсон, правда, это удивление длилось недолго.

– Как в машинном отделении? Все в порядке? – спросил Маккиннон.

– Да, – ответил Паттерсон. – На всякий случай сбавили скорость. А откуда вы узнали?

– Присутствующий здесь Фергюсон вместе с Керраном был в мастерской плотника, расположённой в самом дальнем конце судна.