– В чашке ничего не было. Вполне возможно, капитан сам её вымыл. Но, скорее всего, это сделал Невидимка, заметая свои следы. Возможности вести расспросы и выяснять, видели ли кого‑нибудь входящим или выходящим из каюты капитана, не было.

– Опять, выходит, контакта установить не удалось, – сказал Паттерсон.

– В том‑то и дело. И поблизости в это время никого не было, кроме членов его команды.

– Допустим, – выдвинул предположение Паттерсон, – что наш диверсант вновь принялся за дело... я полагаю, иного мы допустить не можем... Возникает вопрос, где, чёрт побери, он смог раздобыть столь сильные наркотики?

– А откуда он мог взять хлороформ? Я начинаю думать, что наш Невидимка оснащен всем, что считает существенным. Вполне возможно, он неплохо разбирается в химии. Может быть, он даже знает, что искать в госпитальной аптеке.

– Нет, – возразил Боуэн. – Я спрашивал доктора Сингха. Аптека госпиталя под замком.

– Это так, сэр, – согласился Маккиннон. – Но если этот человек профессионал, опытный диверсант, тогда у него наверняка имеется целая связка ключей, которые подходят ко многим замкам.

– В голове просто не укладывается, – пробормотал Боуэн. – Как я уже сказал, всё пошло псу под хвост. Если погода серьёзно испортится, а, похоже, к этому и идёт, мы можем оказаться в любом месте. Скорее всего, на побережье Норвегии.

– Можно мне сказать, капитан? – раздался голос лейтенанта Ульбрихта.

Боуэн повернул в сторону голову. Это опрометчивое движение заставило его застонать от боли.

– Это лейтенант Ульбрихт?

– Да, сэр. Я могу прокладывать путь.

– Вы очень любезны, лейтенант. – Боуэн постарался произнести эти слова холодным тоном, что было нелегко, учитывая его запекшиеся губы. – Вы – последний человек в мире, к которому я обратился бы за помощью. Вы совершили преступление против человечества. – Он помолчал несколько секунд, собираясь с силами, чтобы преодолеть боль. – Если мы доберемся до Британии, вы будете расстреляны. Вы! О господи!

– Я понимаю, как вы себя чувствуете, сэр, – сказал Маккиннон. – Из‑за бомб, из‑за погибших людей. Именно он виноват в том, что вы находитесь в таком состоянии. И старший помощник, и Хадсон, и Рафферти. И всё же я думаю, вам стоит его выслушать.

Капитан молчал, как показалось, чуть ли не целую вечность. Можно представить себе, с каким сильным уважением он относился к боцману, на месте которого любой другой человек давно бы уже не вытерпел. Когда он заговорил, голос его был исполнен горечи.

– Конечно, нищие выбирать не могут. Так ведь, кажется, говорят? – Маккиннон ничего не ответил. – Правда, управление самолётом – это не то же самое, что управление судном.

– Я могу управлять судном, – заявил Ульбрихт. – Ещё до войны я учился в морской школе. У меня даже есть удостоверение морского штурмана. – Он улыбнулся во весь рот. – Конечно, оно не при мне, но оно у меня действительно есть. Кроме того, мне много раз приходилось в воздухе ориентироваться по звёздам, а это гораздо сложнее, нежели с судна. Повторяю, я могу управлять судном.

– Он? Это чудовище! – воскликнула сестра Моррисон с ещё большей горечью, нежели капитан. – Я абсолютно уверена, что он может управлять судном, капитан Боуэн. Я также уверена, что он нас доставит прямо или в Альта‑фьорд, или в Тронхейм, или в Берген, или в какое‑нибудь другое место в Норвегии.