– А вот это вы говорите глупость, сестра, – возразил Ульбрихт. – Мистер Маккиннон, может быть, и не умеет управлять судном, но он наверняка очень опытный моряк, и ему достаточно одного взгляда на солнце или на Полярную звезду, чтобы определить, сбились ли мы с курса или нет.

– И все равно я не доверяю ему ни на йоту, – заявила сестра Моррисон.

– Если то, что он говорит, правда, я тогда доверяю ему ещё меньше. – Её глаза метали молнии, губы упрямо сжались. Она явно выбрала не ту профессию. Она вполне могла быть повелительницей Родена, богиней, которая низводит на роль трепещущих, пресмыкающихся червей таких типов, как Ульбрихт. – Вы только посмотрите, что произошло с Трентом. А что произошло с греческим капитаном? Где гарантия того, что то же самое не произойдет с мистером Маккинноном?

– При всем моем уважении к вам, сестра, – произнёс боцман голосом, в котором заметно не хватало уважения, – я должен повторить то, что сказал лейтенант Ульбрихт, – это действительно глупость, причём по двум причинам. Во‑первых, Нейсбай – тоже боцман и очень, кстати, хороший.

Думаю, что вы прекрасно это знаете. – Боцман намеренно сделал ударение на «вы». – Трент, Фергюсон и Керран могут также определить, где север, а где юг. То же самое могут сделать, я в этом абсолютно уверен, и старший механик Паттерсон и мистер Джемисон. Таких людей в команде наберется с полдюжины. Или вы хотите сказать, что по какой‑то таинственной, неясной для меня причине лейтенант Ульбрихт сумеет всех нас парализовать?

– Ну, а вторая причина? – разжав сильно сжатые, побледневшие от гнева губы, произнесла сестра Моррисон.

– Если же вы считаете, что лейтенант Ульбрихт находится в сговоре с людьми, сбившими его самолёт, в результате чего он чуть было не погиб, – если вы верите в это, то вы поверите во что угодно.

– Знаете, капитан, – откашлявшись, произнёс Паттерсон, – присутствующий здесь лейтенант, может быть, и не такой уж негодяй, как считаете вы вместе с сестрой Моррисон.

– Не негодяй?! Эта мерзкая... – Боуэн замолчал, а когда он вновь заговорил, голос его был спокойным и задумчивым. – Вы вряд ли сказали бы подобное без причины, старший механик. Что заставляет вас так думать?

– Первым такое предположение высказал боцман. И я с ним согласен. Боцман, расскажите капитану все, что сказали мне.

– У меня было время подумать над этим, – извиняющимся тоном произнёс Маккиннон. – А у вас нет. Из того, что мне рассказал доктор Сингх о болях, которые вы испытываете, вам, наверное, вообще очень трудно думать. Мне кажется, сэр, что Люфтваффе просто обмануло лейтенанта.

– Обмануло? Что вы, чёрт побери, хотите этим сказать?

– Мне кажется, он понятия не имел о том, что атакует госпитальное судно. Естественно, сейчас ему это известно. Но вряд ли он знал об этом, когда сбрасывал бомбы.

– Хотите сказать, что он не знал? Должен напомнить вам, боцман, что у всех лётчиков прекрасное зрение. А все эти красные кресты...

– Думаю, что он их не видел, сэр. Света на корабле не было. День только‑только начинался. ещё было довольно темно. А он подлетал к судну прямо со стороны кормы, и, следовательно, он не мог видеть крестов на бортах. Потом он летел так низко, что надстройка закрывала крест на передней палубе. Потом труба в это время так дымила, что судно было как в тумане. Я не думаю, что лейтенант Ульбрихт пошёл бы на такой смертельный риск и стал бы нападать на «Сан‑Андреас», если б точно знал, что всего в паре миль отсюда находится британский фрегат. В противном случае я бы за его жизнь не дал бы ни гроша.