— Как-нибудь без детского сада обойдусь! — Антон вскочил. Но живот полоснуло такой резкой болью, что, ойкнув, тут же свалился на траву и потерял сознание.

Когда вновь очнулся, то обнаружил себя на обочине шоссе. Рядом с всхлипываниями и завываниями рыдала перемазанная в грязи Лика.

— Где я? — поинтересовался Антон.

— Сам не видишь? Трасса Москва-Ленинград.

— Это ты что ж, меня на себе двести метров протащила?!

— Ни одна сволочь не останавливается. Жлобье!.. — тело ее сотрясалось то ли от злости, то ли от холода. — Господи! Ну что ж мне с тобой делать-то? Не бросать же такого. Подохнешь ведь.

Она вздрогнула: прямо за их спинами кто-то с разухабистым матом ломился сквозь кусты. Через минуту из чащи показался огромный леший — в двубортном костюме, обросшем репеем и мокрыми листьями.

— Ванюшка, — обрадованно пробормотал Антон.

— Ну, ты подумай, — Листопад с досадой разглядел силуэт мотеля. — Я раньше учителям не верил. Думал, врут, будто земля круглая. По моим подсчетам, она выходила в форме чемодана. А теперь доподлинно убедился — круглая, паскуда! Проверил, можно сказать, эмпирическим путем. Полчаса по какому-то болоту проблукал. И опять сюда же вынесло! За это время до канадской границы добежать можно. А я тут меж двух берез кружу. Аж хмель вышел. А вы здесь чего разлеглись? Трахаетесь?

— Угу! Аж утрахалась, — Лика зло кивнула на постанывающего Антона. — У него живот прорвало. В больницу срочно надо. И — ни одна сволочь!.. Мне что, до гола раздеться и поперек дороги лечь, чтоб машину остановить?!

— Этим ты вряд ли кого соблазнишь, — Листопад пренебрежительно крутнул субтильную, длинноносую, с выступающими ключицами девчушку. — Понимал бы чего в женщинах, — огрызнулась уязвленная Лика. — Обаяние в красоте не нуждается. Но Иван, не обращая на нее внимания, склонился над Антоном, всмотрелся озабоченно: — И впрямь зенки закатились. Никак, к верхним людям собрался. Одним прыжком он перемахнул через кювет.

— И ты тоже дристануть собираешься? — безысходно сообразила Лика.

— Надо бы, — подтвердил, всматриваясь вдаль, Листопад. — Меня сейчас вся ваша ментовка разыскивает. Минутка, что называется, дорога. Но, с другой стороны, как не порадеть родному человечку?.. Ништяк, прорвемся!

Он увидел свет приближающихся фар и встал посреди дороги.

— Осторожно, задавят же! — вскрикнула Лика.

— Оно вряд ли! Это ж, судя по звуку, частник. Машину пожалеет, — Листопад расставил руки наподобие шлагбаума, на две трети перегородив шоссе.

Не сошел с места, несмотря на прерывистые, истеричные гудки и моргание. Так что мчавшийся на скорости "Жигуль" начал тормозить со свистом в опасной близости, пошел юзом и — остановился едва не в метре от стоящего, будто скала, силуэта.

— Тебе чего, оглобля, жизнь надоела?! — заорал выглянувший из окошка водитель. — Отойди, а то снесу к черту!

Иван меж тем неспешно подобрал с обочины подвернувшийся булыжник, многозначительно подбросил: — Машина твоя? — Ну, моя. Собственная. — Ох, и завидую я тебе, мужик. — Чего-о?! — Счастливый жребий, говорю, тебе выпал — жизнь человеку спасти. Парня надо до больницы довезти.

Водитель скосился на кювет, через который, навалившись на обессилевшую Лику, пытался перебраться Антон.

При виде перемазанных фигур к водителю вернулась прежняя ярость.