Неожиданно она прошептала:

– Это «Hope»…

Резко обернувшись, он посмотрел на нее. Саэгуса тоже посмотрел в ее сторону, задержав на весу сигарету с длинным хоботком пепла.

– Сигареты – «Hope»? – повторила она.

– Ты различаешь?

Она кивнула.

– Видимо, в прошлом кто‑то из знакомых девушки курил «Hope», – предположил Саэгуса.

Он продолжал сомневаться:

– Но как ты поняла?

– Запах. Сразу же всплыла марка сигарет.

– Запах «Peace» или «Hope» отличается от модных сейчас легких сортов, – заметил Саэгуса. – Лично я сразу чую, если в кабаке кто‑то курит «Peace».

– Но днем вы курили «Mild Seven».

– В автомате кончились «Hope».

Повернувшись к нему спиной, Саэгуса стал прихлебывать кофе.

– А как ты насчет сигарет? – спросил он. – Днем ты курил.

– Видать, был курильщиком.

– Какая марка?

– Днем, в магазине, не задумываясь, выбрал «Mild Seven».

Скорее всего, это и был его любимый сорт. В супермаркете лежали горой блоки сигарет самых разных марок, но названия ничего ему не говорили. Машинально он протянул руку к «Mild Seven».

– По статистике «Mild Seven» самая популярная марка, – сказал Саэгуса.

Но кто‑то из ее ближайшего окружения курил «Hope», и этот человек был настолько близок ей, что она по запаху дыма безошибочно угадала название сигарет. К своему удивлению, он вдруг ощутил укол ревности.

Поставил кофейную чашку на стол. Она сидела, сложив руки на коленях. Саэгуса, опередив его, спросил:

– Вам с молоком, с сахаром?

Немного подумав, она сказала:

– Ни того, ни другого.

– Черный кофе? Наверно сидела на диете? Впрочем, в этом, как я погляжу, не было особой необходимости.

Он взял ее руку и поднес к чашке. Саэгуса поспешно предупредил:

– Осторожно, не обожгитесь!

Пока молча пили кофе, он все думал, что же это за человек – Саэгуса? В сочувствии, которое он проявлял по отношению к девушке, не было притворства, и все же, что у него на уме, не ясно. Когда он вошел в квартиру, внешне показался вполне обычным, здравомыслящим человеком. Но судя по тому, как привычно он обращался с пистолетом и как вел себя, когда оружие оказалось в его руках, человек он опасный, во всяком случае человек, который не боится, а может быть даже любит играть с огнем.

– Поскольку вы ничего от меня не утаивали, я тоже буду откровенен, – Саэгуса поставил чашку и зажег новую сигарету. – У меня есть судимость.

Он оторопел и не знал, как реагировать, только, оцепенев, уставился на Саэгусу. Она лишь слегка откинулась, словно отодвигаясь от того места, откуда раздавался голос.

– Нанесение телесных повреждений. Подрался спьяну в кабаке. Я не оправдываюсь. Но с тем делом покончено. Давно это было. Вам нечего бояться.

Надо было каким‑то образом выразить свое отношение к услышанному, но в итоге он лишь пожал плечами:

– Какое нам до этого дело?

– Какое? – Саэгуса рассмеялся. – А такое, что я не намерен сообщать в полицию о двух подозрительных людях, имеющих при себе пистолет, окровавленное полотенце и кейс, набитый деньгами.

Напряжение продолжало сжимать его мертвой хваткой.

– Почему? – спросил он.

– Почему? Да потому что в полиции наверняка решат, что я ваш подельник и только хочу отмазаться от мокрого дела.